- Потом, когда машину обыскали, стали меня на обочине допрашивать – кто я такой и куда еду.
Дуло к голове приставили. Я им все пояснил: «Живу я здесь недалеко, поселок Металлист, адрес та-
кой-то. Поехал к вам по своему желанию, поговорить хочу, чтобы артиллерия не стреляла. Там же, в
поселке, люди, женщины, дети. Как же можно?». - Думаю, они меня за шпиона приняли. Стали опять бить – сказали, что я ополченец, спрашива-
ли позывной, подразделение. А я им свою ногу хромую показываю. Инвалидное мое удостоверение и
паспорт они сразу при обыске нашли. Потом потребовали рассказать, где в поселке стоят ополченцы,
сколько их там, что и где. Я им честно говорю, что не знаю – а они опять меня сапогами. - Все время повторял, что не обижаюсь на них, – сказал Николай, когда я спросил, почему его
не убили. – Просил меня выслушать. В конце концов, дали мне говорить – ну, я им опять и повторил
все: «Не надо в нас стрелять, не делайте здесь войну. Полвека без нее жили. Пусть политики там ся-
дут, договорятся. Ваш Петр нам не царь, в Луганске народ против майдана настроен. Не будете же из
пушек по городу лупить?».
Они слушают-слушают, а потом один спрашивает: «Ты что, штунда?». - Нет, – говорю, – я вообще не очень-то верующий.
Николая кинули на обочину и стали решать, что с ним делать, совещаясь с кем-то по рации. Его
охраняли двое солдат. Время тянулось, и они сами начали разговор. - Эти уже спокойно со мной общались. Один мужик моего возраста, другой моложе. Спрашива-
ли, есть ли семья, про работу, про машину – когда купил, какой у нее пробег? Я им все рассказал, а
потом сам спросил, откуда они. Один мне ничего не ответил, другой неопределенно сказал: «Я с
Украины». Младший стал рассказывать, что они, мол, тоже войны не хотят, что война идет из-за Яну-
ковича и «сепаров». «Надо навести тут порядок, и будет мир», – говорит. В общем, все то же, что я по
телевизору слышал. Я ему отвечал – «так пришли бы сюда без автоматов, посмотрели, какие тут “се-
пары”, поговорили с нами. Тогда и не стрелял бы никто». Надо было еще про майдан им сказать, но
тяжело было, болело все очень.
Николаю вернули документы и отпустили, запретив возвращаться назад по дороге. В обстре-
лянной машине был перебит провод, и она так осталась стоять на обочине. Через поля, окольными пу-
тями, он долго добирался до поселка, который снова обстреливали. Там его подобрали и отвезли в лу-
ганскую больницу. Своего дома, огорода и книг он больше не видел – когда его выписали, за Метал-
лист уже шли бои. Началось окружение Луганска, в городе шла перестрелка – и, выйдя из больницы,
Николай поехал с беженцами к родне в Макеевку.
Я познакомился с Николаем в Донецке, где грохотали взрывы. Один луганчанин, его земляк,
рассказал историю о чудаке, который пытался остановить войну. Несколько месяцев бессмысленного
конфликта принесли Донбассу огромные жертвы и разрушения. Тот голос разума и здравого смысла,
который толкнул этого человека навстречу возможной смерти, чтобы предотвратить гибель других,
заглох в звуках канонады. Пообщавшись с ним, я убедился, что эти безумные, на первый взгляд, дей-
ствия были отчаянной реакцией на творящееся вокруг безумие войны. Жаль, что у нас принято счи-
тать «нормальными людьми» тех, кто буднично стреляет по городам, или, по приказу политиков, по-
корно идет убивать сограждан.
Думая о Николае, я вспомнил графику начала двадцатых годов из антивоенного журнала «Clar-
te» – Дьюла Зильцер, «Человек и Война». Одинокий маленький человек стоит на вспаханном поле, пе-
ред нависшим над ним чудищем Войны – а вокруг кружатся вороны.
Силы в таком бою слишком неравны. С войной не справиться в одиночку. Мы должны пытаться
остановить ее вместе.
Декабрь 2014 г.
Не все равны перед смертьюНа днях в сети появилась электронная база с фотографиями документов погибших украинских
военнослужащих – паспорта, военные билеты, водительские удостоверения, личные дела, кредитные
карты. Иногда обгоревшие, иногда совершенно целые – как будто с их владельцами ничего не случи-
лось. Их нашли на мертвых телах людей в разных частях Донбасса – под Сауровкой и Иловайском,
возле Донецка, Луганска и Горловки. Документы были опубликованы по предложению поисковых
групп – для того, чтобы родные убитых, которые в большинстве до сих пор официально числятся про-
павшими без вести и не входят в статистику потерь украинской армии, наконец узнали об их судьбе.
База данных будет пополняться, поскольку еще далеко не все документы погибших солдат собраны и
отсканированы для публикации.