Г. М. ШиМановго, она жила им, хотя и не находила его вокруг себя. Но верила
страстно, что где-то оно всё-таки есть.
Где-то, судя по газетам и книгам, которые я читал, со-
вершались огромные события – поднималась целина, росли
стройки коммунизма. Мужеством и суровой добротой комму-
нистов творилось счастье всех людей. Могло ли для меня быть
что-либо грандиознее и притягательнее? Мне хотелось хотя бы
в будущем, когда я подрасту, примкнуть к этой великой армии
людей, воодушевлённых высочайшей целью и не способных
впадать в уныние ни от океана серости, окружавшего их геро-
ическую деятельность, ни от личных трагедий и неудач. Я ве-
рил в существование этих сверхчеловеков так же искренне и
просто, как некогда предки наши верили в леших и домовых.
Сам я, в отличие от этих цельных людей, был человеком
раздвоенным, этаким маленьким советским Гамлетом, причём
пропасть между моими душевными переживаниями и комму-
нистической формулой жизни с годами росла.
Я человек не новый, что скрывать!
Остался в прошлом я одной ногою.
Стремясь догнать стальную рать,
Скольжу и падаю другою.Эти строки Есенина я с горечью относил к себе. Я посто-
янно «скользил и падал» при всякой моей попытке отказаться
ради суровой простоты строителя коммунизма от всего не-
понятного, скорбного и ранящего душу, чем так богата наша
жизнь. И, в конце концов, я оказывался снова погружённым в
её сложность, и во мне росли чувства и вопросы, которых не
полагается иметь настоящему коммунисту. Я презирал себя
за эту «интеллигентщину», но избавиться от неё не умел. Все
непонятные и незаконные, как мне представлялось, чувства,
все разрушительные вопросы загонялись в подвалы моей
души и томились там какое-то время, а затем выбирались
всё-таки на поверхность сознания, в основном – через сти-
хотворные строчки.