Г. М. ШиМановбыло. Выли ещё далеко, но вой приближался. Лезть на дерево?
Место глухое. На дереве просидишь месяц, никто не пройдёт
мимо. А волки будут сидеть и ждать, пока свалишься. Бежать?..
До ближайшей деревни далеко. Не убежишь. Но раздумывать
было некогда. И я побежал, искорёженный страхом и готовый
быть сбитым в любую минуту догоняющей стаей. Вой прибли-
жался, а затем стих. Когда я добрался до копен возле деревни
и, бессильный, свалился под одной из них, сердце моё колоти-
лось и пот градом катил с лица.
«А как же самоубийство? – мелькнула ехидная мысль. –
Думал, что не боишься ничего. А услышал волков – и душа ушла
в пятки...». Эта мысль так и осталась без продолжения (8).
Я добрался до Ташкента (9), устроился «разнорабочим»
на одном из заводов. Поселили меня в общежитии. Хорошие
это были дни! Я приобрёл уверенность в себе, почувствовал,
что могу жить самостоятельно. Голод переносил легко (10),
работал не хуже других, ночевать до этого приходилось и в
тайге, и на полу на вокзалах. Вот только воровать не научился
(11). Но ничего. Мне понравилась такая бродячая жизнь. Меч-
талось: вот кончится зима – поеду опять колесить по Союзу.
Но пришла телеграмма от мамы – больна, приезжай в
Москву (12). А из Москвы меня в скором времени забрали в
армию. Я прослужил три года в заполярной морской авиации.
Три унылых года, так похожих, вероятно, на лагерное заклю-
чение. Вокруг одни сопки да серое низкое небо. Да в несколько
рядов колючая проволока, ограждавшая наш гарнизон. Да без-
оговорочная подчинённость старшему по воинскому званию,
полное бесправие перед своим начальством (13).
Большое счастье в армии – забыть о своей казарме и чи-
тать хорошую книжку. Или читать полученное письмо, пере-
читывать и писать ответ. Или просто погрузиться в свою душу.
Попался мне в один из таких блаженных часов томик Достоев-
ского, и я почувствовал, что читаю как бы о себе самом. Это
был «Сон смешного человека».
Достоевский стал для меня человеком, который сформу-
лировал и углубил те мысли, которые, как мне казалось, зрели