сТар Ые и новЫе ТеМЫОдним из лекарств против этой женской испорченно-
сти было, думается, ритуальное убийство жены на похоронах
мужа. Оно максимально связывало женскую судьбу с благо-
получием мужа. Апологеты язычества, пытаясь оправдать
этот обычай, клянутся, что будто бы жёны-язычницы так
любили своих мужей, что добровольно лишали себя жизни,
лишь бы не расставаться с ними за гробом. Но эти апологеты
не объясняют, каким это образом многожёнство так способ-
ствовало односторонней женской любви (смерть жены, разу-
меется, не влекла за собою ритуальной смерти мужа). Кроме
того, адвокаты язычества умалчивают о том, что из возмож-
ности добровольных самоубийств жён никак не следует,
будто жена могла избежать смерти на похоронах мужа. Это
был её долг перед ним и перед обществом. Отказываясь от
«соумирания», она позорила не только себя, но и своих детей,
своих родителей и других ближайших своих родственников.
Её смерти, как и смерти любимых рабов и любимых живот-
ных, требовал обычай. Она должна была быть похороненной
в могиле мужа вместе с его оружием, доспехами, посудой и
другим имуществом.
Если вдуматься в её положение, то придётся признать,
что её убийство на похоронах мужа имело не столько добро-
вольный, сколько добровольно-принудительный характер.
Видимость добровольности требовалась этикетом. Она была
обязана продемонстрировать свою любовь к мужу своим же-
ланием умереть. А другие жёны (которых, экономя, оставля-
ли в живых) были обязаны продемонстрировать свою досаду
на то, что выбор пал не на них. И они демонстрировали её, но
жизни себя при этом не лишали.
Если бы жена отказалась от «соумирания», обществу не
оставалось бы ничего другого, как наказать её за это. И препо-
дать на её примере урок другим жёнам. Не хочешь по доброй
воле следовать за своим мужем – похороним тебя живой вместе
с ним в могильном срубе. Или сожжём заживо на погребаль-
ном костре (о таких случаях упоминают ибн Даста и Массу-
ди). «Суровость обычая, – писал А.А. Котляревский, – смяг-