Г. М. ШиМановмомент в определении устряловской позиции резко сократился
бы, и её было бы труднее замарать в глазах тех, кто, как гово-
рится, слышал звон, да не знает, где он. А ведь в этом всё дело.
Всё дело в спекуляциях на слове «большевизм».
По словам М.С. Агурского, словосочетание «национал-
большевизм» возникло среди немецких националистов и ис-
пользовалось в дальнейшем Радеком, Троцким и Лениным
(«Идеология национал-большевизма», Париж, 1980, с. 62-63).
А затем, уже в новейшее время, его подхватили Янов и сам
Агурский с целью опорочить носителей ненавистной им идеи
предпочтения России и СССР западному миру. Но об этом
уже говорилось выше.
Правильно оценил, на мой взгляд, явление национал-
большевизма покойный митрополит Санкт-Петербургский
и Ладожский Иоанн. «Практически сразу же после револю-
ции, – писал он, – в административно-управленческом со-
словии СССР сложились 2 фракции, 2 различных партии, не-
примиримые по своему отношению к стране, в которой они
властвовали. Одна часть искренне ненавидела Россию и её
народ, видя в ней лишь полигон для испытания новых идей
или запал для взрыва «мировой революции». Вторая, в меру
своего искажённого понимания, всё же радела об интересах
страны и нуждах её населения. Борьба между этими фрак-
циями длилась – то затихая, то разгораясь с новой силой, но
не прекращаясь ни на миг, – вплоть до уничтожения СССР
в 1991» («СВЯТАЯ РУСЬ. Большая Энциклопедия Русского
Народа. РУССКИЙ ПАТРИОТИЗМ», М., Православное изда-
тельство «Энциклопедия русской цивилизации», 2003, статья
«Национал-большевизм»).
- Под «православизацией всего мира» я понимал, конеч-
но, не насильственное утверждение Православия во всём мире,
а его нравственное воздействие на все народы и их религии в
случае его нового расцвета в Советской России. Следствием
было бы, как можно предположить, свободное принятие его
многими народами и национальными группами по мере луч-
шего с ним знакомства. Распространение Православия и без