о. А. ПлАтоновГосподь – один твой Пастырь. Ты разрываешься между мужем и ребенком.
Кто из них слабее? Ты думаешь, дите слабее. Вовсе нет. Дите слабое ничего
не натворит, а мужчина может наделать делов».
Распутин посоветовал мне ехать в Копенгаген, но я его совету не вня-
ла. На следующий день я уехала из столицы в провинцию – пожалуй, назло
ему! Однако впечатление, которое произвел на меня Распутин, было очень
ярким. Он одновременно притягивал к себе и отталкивал, тревожил и успо-
каивал. Глаза его вызывали ужас и отвращение. И когда Ее Величество по-
приветствовала меня со словами: «Значит, Лили, Вы видели нашего друга?
Он всегда Вам поможет», – я промолчала.
Вторая наша встреча с Распутиным состоялась зимой. Тити серьезно за-
хворал, опасались, что у него дифтерит. Бедный мальчуган метался в горяч-
ке. Анна, то и дело справлявшаяся о его здоровье, позвонила мне и сказала:
«Лили! Мой тебе совет: попроси Григория прийти и помолиться».
Я колебалась, зная, как не любит муж все, что граничит со сверхъе-
стественным. Но увидев, как страдает малыш, я решилась. Что предосу-
дительного в том, чтобы молиться об исцелении больного ребенка? Рас-
путин обещал прийти тотчас же. И он действительно пришел скоро. Не
один, а в обществе пожилой женщины в монашеском одеянии. Это стран-
ное существо отказалось войти в детскую, женщина села на ступеньки и
начала молиться.
«Не надо будить Тити», прошептала я, входя вместе с Распутиным в
спальню ребенка: я боялась, что неожиданное появление незнакомого кре-
стьянина может испугать малыша. Ничего не ответив, Распутин сел рядом с
постелью ребенка и стал пристально смотреть на спящего. Затем опустился
на колени и начал молиться. Поднявшись с колен, он наклонился над Тити.
«Не надо его будить», – повторила я. – «Молчи. Так нужно».
Распутин коснулся пальцами краев носика Тити. Мальчуган тотчас
проснулся, без страха посмотрел на незнакомого человека и назвал ею де-
душкой. Распутин стал его расспрашивать, и Тити пожаловался ему, что у
него «сильно болит головка».
«Ничего, – отозвался Распутин, в стальных глазах которого горели
странные огоньки. Затем обратился ко мне. – Завтра твое дите поправится.
Дай мне знать, если что не так».
Попрощавшись с нами, он ушел в сопровождении своей странной
спутницы.
Едва он ушел, мальчуган уснул. Наутро исчезли опасные симптомы,
температура спала. Через несколько дней, к изумлению доктора, малыш
окончательно поправился. Могла ли я сомневаться в необыкновенных спо-
собностях Распутина после этого случая? Всякий раз, когда он появлялся во
Дворце – а происходило это раз в месяц, – я непременно навещала его.