Издевательствам подвергались даже простые государ
ственные служащие. 2 марта в Москве «по улицам двига
лось много конных и автомобильных отрйДов, конвоиро
вавших экс-приставов, их помощников, околоточных, горо
довых, сыщиков, охранников, жандармов, вестовых, писа
рей, паспортистов... Их окружили воинская стража и сту
денты с винтовками и браунингами в руках. Публика встре
чала арестованных свистками... Шествия с арестованной
полицией начались с 8 час. вечера и .кончились лишь поздно
ночью ... по выполнении необходимых формальностей их в
том же порядке оmравляли в Бутырскую тюрьму»l04. Те же
"студенты с браунингами" арестовывали правых журнали
стов, монархических деятелей, громили их квартиры и ре
дакции (как квартиру председателя "Союза Русского Наро
да" А.И. Дубровина и редакцию "Русского знамени").
В числе "людей с браунингами" были дезертиры и тер
рористы, которых освободила из тюрем "общая политиче
ская амнистия" Временного правительства. Теперь они
мстили царской администрации. Часто именно этими лица
ми, "пострадавшими от царизма", замещали администра
тивные посты. Полицию переименовали в милицию, губер
наторов заменили комиссарами Временного правительства.
Однако все это происходило уже после отречения Госу
даря. Поначалу же Февральская революция была лишь заго
вором в верхнем социальном слое столицы. Можно было
усмирить этот бунт одним верным полком, ибо в других
городах волнений не было: все зависело от исхода событий
в Петербурге. И такие полки существовали. Беда верховной
власти заключалась в том, что такого полка не оказалось в
ее распоряжении: приказ Государя об ompaBKe верных
войск в столицу предательски не был выполнен генералами.
Царь был изолирован в Пскове, дезинформирован сво
им окружением, участвовавшим в заговоре, и принужден к
отречению в пользу брата - якобы это оставалось послед
ним средством для продолжения войны. Брата, Великого
Князя Михаила Александровича, тут же заставили передать
вопрос о власти на усмотрение будущего Учредительного
104
Утро России. 1917.3 марта. С. 4.