10.
И, наконец, коснемся еще одного философски звучащего вопроса – проблемы полноты
модели. Мы знаем, как мучительно раскрывается эта проблема в квантовой механике,
которая является не просто теорией, но в некотором смысле и парадигматически
закрепленным мировоззрением. Проблема полноты квантово-механического формализма
возникла из обсуждения широко известного спора между Эйнштейном и Бором. Дискуссия
осталась незаконченной и, будучи подхваченной другими, продолжается до наших дней
[Бажанов, 1983]. Она породила новые проблемы. Одна из них – это проблема физической
реальности. Возникли новые понятия. Теории оказалось возможным приписать
метатеоретический статус – быть экзистенциально неполной , если ее выразительные и
дедуктивные средства недостаточны для описания тех явлений и объектов, которые не
противоречат ей.
Предлагаемая нами модель экзистенциально неполна хотя бы уже потому, что она не
описывает развитие эволюционирующих текстов во времени и потому игнорирует
рассмотрение такого важного фактора эволюции, как естественный отбор.
Но вот что интересно – можно утверждать, что в самой модели имплицитно заложена
невозможность быть полной.
В самом деле, для создания динамической теории необходимо подняться на второй
иерархически более высокий уровень концептуализации, позволяющий предложить модель,
аргументом которой стало бы время. Но из модели первого иерархического уровня, развитой
нами выше, следует, что собственное биологическое время оказывается столь вариабельным,
что оно не может быть соотнесено с тем астрономическим временем, по отношению к
которому возможно описание изменяющихся систем. Мы не можем здесь обращаться к
привычному для нас формализму, опирающемуся на представления о производных, так как
нет того однородного времени, по которому можно было бы брать эти производные. Быть
неполной – это не всегда слабость теории. В нашем случае неполнота теории содержательна
- она следует из имплицитно заложенной в самой теории невозможности быть полной.
У нас, как и в физике, обсуждение проблемы полноты замыкается на проблему
существования. Что, собственно, является критерием реальности существования
биологического времени? Оно существует в иллюзорности своего существования, оставаясь
концептуально плохо воспринимаемым и потому трудно поддающимся измерению:
измерение биоритмов – это еще не есть измерение всего многообразия биологических
времен. Может быть, представление о биологическом времени – это не более чем попытка
найти образ , отражающий наше видение нерегулярности биологической изменчивости. Но,
наверное, то же самое можно сказать и о физическом времени – это также образ ,
отражающий изменчивость, но теперь уже иначе организованную, достаточно регулярную.
Введение различных времен: физического, биологического и психологического^108 – это тоже,
наверное, не более чем попытка описать не понятое до конца различие изменчивостей,
наблюдаемое в различных проявлениях Мира.
11.Теперь последние – заключительные слова. Основная проблема, возникающая при
изучении мира живого, может быть сформулирована как диалектика противостояния:
изменчивocть против стабильности. Силлогизм Бейеса является одной из возможных
моделей для описания этого противостояния. Этот силлогизм включает в себя представление
108 Ранее, в работе [Nalimov, 1982] мы ввели представление о психологическом времени, скорость изменения
которого: V t = dt/dS , где S – шкала Делания , изменение метрики которой и приводит к изменению
собственных времен. Психологическое время оказывалось мерой изменчивости некоторого абстрактного
пространства – пространства Делания S. Такая модель имеет достаточно содержательную экспликацию.