ведомстве восстановления местностей, разрушенных
войной, вне Парижа.
Приезжая по воскресеньям в Париж, он уделял
1,5–2 часа беседе со мной.
Его краткие показания 1917 года совпадали со све-
дениями, опубликованными в газ. «Таймс», а также
княгиней Радзивилл и г-жой Херблет. Я попросил его
дополнить их, а также рассказать подробнее о Рачков-
ском, а также и о его преемниках: Ратаеве, Гартинге
(Геккельмане), Андрееве и красильникове.
Я приобрел у него сохраненные им экземпляры под-
ложных листков и брошюр и «сионский документ», а
также много материалов, касавшихся Ленина, Троц-
кого, крупных большевиков. «...»
Бинт и его «сионский документ». его показания 1931 г.
Показания, данные мне Бинтом относительно « си-
онских протоколов», заслуживают полного доверия. Я
не имел ни разу случая усомниться в его правдивости.
с одной стороны, это был старейший агент Загра-
ничной Агентуры, вся жизнь которой прошла на его
глазах. с другой стороны, имея точные указания кн.
Львова ликвидировать иностранных служащих Аген-
туры с максимальной деликатностью, избегая споров
и судьбищ, я в отношении Бинта и его сослуживцев-
иностранцев явился в роли исключительно легального
ликвидатора служебных отношений. Никакие личные
наказания ему не угрожали. По отношению к новому
режиму он выражал полную лояльность и готовность
продолжать службу при Временном правительстве.
Говорил он свободно. Мог налгать на людей, если бы
хотел, и, хотя правда вскрылась бы, все же тень на из-
вестных лиц была бы брошена. Но он этого не сделал.
Вот пример: в то время один с.-р., ныне покойный, го-
рячо требовал у меня проверить, был ли другой с.-р.,
гораздо более известный, прикосновенен к охране. Он