ским процессиям. Стреляли даже по городовому, ко-
торый вез ребенка в больницу...
«Русь в мешке, – кричали сыны Иуды, – надо его
только покрепче завязать!..»
Как и в Одессе, наряду с целыми жидовскими шай-
ками, о чем мы уже знаем, не отставали и отдельные
евреи.
Именуя себя «Царским охотником», а в действи-
тельности будучи только членом Императорского
общества охоты в Киеве и лишь в этом качестве по-
лучив разрешение иметь оружие, Григорий Бродский
злодейски убил двоих русских.
В свою очередь, его братья, «панычи Миша и Юзя»,
подстрелили находившегося в пехотной цепи солдата,
тяжело – в пах, а пристава Дворцового участка Челю-
скина не менее тяжело – в голову.
Со своей стороны еврей, сын доктора Вишнеполь-
ского, на Подоле из-за ставен окна квартиры своего
отца, охотился на казаков и полицейских чинов вплоть
до того, пока сам не был ранен основательно...
Застигнув, например, городового или околоточно-
го, шайка евреев и евреек принималась истязать его.
Еврейки прокалывали ему руки и ноги булавками от
шляп, «молодые же евреи» ударами ножей или кин-
жалов точили из жертвы кровь, а то и собственною
шашкою городового рубили ему пальцы. Одного из
околоточных заставляли есть землю, другому выколо-
ли глаза. Вообще проделывали неимоверные зверства.
Многих полицейских чинов жиды-«освободители»
расстреливали обыкновенно в спину, т. е. сзади.
В заключение истерзанных и окровавленных чинов
полиции «шаббесгои»-студенты тащили в университет
- на еще более свирепые мучения и «казнь».
Сопровождаемый такими двумя вооруженными
студентами городовой Ревенко был лишен надеж-
ды на спасение еще и тем, что ему обвязали голову