O.A.ПЛАТОНОВ - Святая Русь и окаянная нерусь. Заговор против России.

некую канцелярию. Хотя сам принцип главенства царя в
духовной жизни был верен, дело было не только в самом
царе. Отделить церковь от царя и государства значило то
же, что и произвести большевистскую реформу.
В XVIII в. в духовном сословии целенаправленно фор-
мируется слой людей, своего рода «орден», из которого в
основном формируются епископы русской православной
церкви – «Орден ученого монашества», западническое
включение в русскую церковь. Как пишет Г. Флоровский:
«Это «ученое монашество» возникает впервые на Юге
в XVII в. в связи с заведением новых латинских школ.
И вместе с этими школами переходит и на Север. От живых
монастырских преданий это новое монашество вполне от-
рывается. Между монашеством «ученым» и монашеством
монастырским не было взаимного понимания, и рознь
между ними достигала иногда трагической остроты...
И главный парадокс в судьбе «ученого монашества» связан
с тем, что организуется оно под властью и верховенством
оберпрокурора... Это было не только омирщение, но бю-
рократизация монашества. «Орден» создается светской
властью, как средство властвовать и в церкви. В сущности,
то было только номинальное монашество, кроме видимого
«образа» или одежды здесь мало оставалось монашеского.
Это ученое «черное» духовенство всегда меньше было
носителем аскетического начала. Обеты молчаливо пре-
ступались по невыполнимости. Монашество для «ученых»
перестает быть путем послушания и подвига, становит-
ся для них путем власти, путем ко власти и чести...»
(Г. Флоровский).
XVIII–XIX вв. нанесли русскому национальному со-
знанию, русскому духовному религиозному сознанию
огромный и, можно сказать, невосполнимый урон. Это
сознание, отмечает Г. Флоровский, «так часто съеживалось,
сжималось, укрывалось в молчании, в отмалчивании и
замалчивании вопроса для самого себя... Утрачивался
единый и общий язык, терялась та симпатическая связь,
без которой взаимное понимание невозможно. И этому
еще более содействовали те насмешки и издевательства, в
которых так любовно изощрялись русские культуртрегеры
и просветители XVIII в. В истории русского богословия и