Вступлениестов, чтобы направить в тупик прежде очень активный
и поэтому опасный для сионистов институт. Сначала я
был настроен скептически, тем не менее со временем
убедился, что супруги Карто были правы.
Уже вскоре после моего возвращения из Калифор
нии 25 сентября 1994 года в Швейцарии прошел плебис
цит об «антирасистском законе». Голосованию предше
ствовала осуществлявшаяся всеми большими газетами,
а также телевидением на протяжении многих месяцев
отвратительная провокационная кампания; новый па
раграф, аргументировали политики и «творцы средств
массовой информации», мол, был необходим, чтобы за
щитить иностранцев от вездесущей угрозы со стороны
злых расистов. О ревизионистах, на которых наклеили
ярлыки «лжецов о холокосте» или «лжецов об Освенци
ме», лгали самым бессовестным образом; снова и снова
утверждалось, будто мы отрицали само «существование
лагеря Освенцим». Кампания лжи увенчалась успехом:
54% швейцарских граждан согласились с признанием са
мих себя недееспособными.
Между тем Артур Фогт вместе со мной и двумя
другими бывшими учителями, Андресом Штудером
и Бернхардом Шаубом, основали «Рабочий комитет за
снятие табу в современной истории», который мы поз
же переименовали в «Рабочий комитет по исследова
ниям современной истории». Шауб в январе 1993 года
лишился своей должности учителя немецкого языка и
истории в школе Рудольфа Штайнера вследствие пу
бликации его книги «Орел и роза»^1 , которая поставила
на обсуждение несколько ревизионистских аргумен
тов, и находился, таким образом, в ситуации, подобной
моей. Мы решили продолжать нашу работу также после
вступления в силу «параграфа-намордника». Так, Фогт
(^1) Bernhard Schaub. Adler und Rose. Konradin Verlag. Brugg, 1992.