Г. М. ШиМановшание» и «молитвенное, коленопреклонённое отношение».
И даже более того: «робкая позиция всеприемлемости».
О том, насколько справедлив этот упрек, я скажу не-
сколько далее, а пока лишь отмечу вот какое странное об-
стоятельство. Обычно упрёки и обвинения подкрепляют до-
казательствами и свидетельствами (достаточными или нет,
это уже другой вопрос). Цитируют криминальные высказы-
вания, указывают на неблаговидные поступки. Но ни того,
ни другого в Вашем письме почему-то не оказалось, и это об-
стоятельство меня, признаюсь, озадачило. Какое же именно
место из «Натальи Сергеевны» является криминальным? Вы
почему-то указываете на него лишь в самой общей форме: «та
часть письма, которая касается отношения к власти». Правда,
Вы цитируете некоторые места из «Натальи Сергеевны», но
каждый раз либо полностью, либо в значительной степени со-
глашаетесь с процитированным. А вот то, с чем Вы не согла-
шаетесь и в чём обнаруживаете «молитвенное отношение»,
почему-то так и не решаетесь процитировать. Но почему же?..
Ведь это всё равно, что привести человека на суд (а открытое
письмо и есть в некотором отношении суд общественный),
обвинив его, например, в воровстве и вместе с тем отказав-
шись сообщить суду, у кого, когда и что этот человек украл.
Согласитесь, что это серьёзное упущение с Вашей стороны, и
даже очень, потому что ставит под вопрос всю ценность Ва-
ших гражданских обвинений.
Но неужели виною тому только Ваша забывчивость?..
Или, быть может, не в ней, не в забывчивости тут дело, а в чём-
то ином?.. Посему и осмеливаюсь спросить: А что если ни в
«Наталье Сергеевне», ни в других статьях «ПИСЕМ О РОС-
СИИ» нет того рабского отношения к власти, которое Вы так
любезно приписываете мне?.. Тогда Вам действительно трудно
было представить вещественные доказательства и не остава-
лось ничего, как «изложить своими словами» мою позицию...
Я напомню слова, которые так очевидно противоречат
нарисованному Вами антихристианскому образу «всеприем-
лемости»: