Г. М. ШиМановственный её рост его фальсификацией, и оно это делало. А в
результате Церковь приобретала не только добросовестных
новообращённых. Она приобретала вместе с ними массу кон-
формистов, в которой тонули истинные её чада. И, главное,
она приобретала тех, кого подпускать к Церкви было нельзя
даже на пушечный выстрел. Она приобретала волков в ове-
чьих шкурах. А эта публика пострашнее еретиков. Ибо ереси
вынуждают думать о правой вере и совершенствовать, ради
борьбы с ними, свои мысли и свою жизнь. Корыстные же ин-
тересы, облачённые в правоверие, сбивают с толку и, в конеч-
ном итоге, усыпляют мысль. При этом нормы жизни утрачи-
вают свою важность, а мысль нечувствительно погружается
в сновидения наяву, в которых даже православные люди ста-
новятся идолопоклонниками нового типа – православными
по своей внешности и своим намерениям, но язычниками по
образу понимания жизни.
Подмена естественного роста Церкви его фальсификаци-
ей должна была породить скрытный хаос в области церковно-
го права, который соседствовал с твёрдыми каноническими
основаниями и обуздывался лишь силой мирской власти, при-
обретшей видимость власти священной. Это сочетание кано-
нического хаоса с твёрдыми каноническими основаниями со-
хранилось и в последующем церковном законодательстве.
Вот почему побеждённое язычество, наблюдая проис-
ходящее в Церкви, должно было рано или поздно понять, что
оно вовсе не побеждено; что оно потерпело лишь внешнее по-
ражение (может быть, даже спасительное для него); что оно мо-
жет взять реванш, если будет действовать не открыто, как оно
действовало раньше, а скрытно, не пренебрегая ни масками, ни
иными формами лицемерия. Такой должна была стать позиция
тех язычников, которые не смирились с торжеством христиан-
ства и были вынуждены уйти в подполье. Уйдя же в него, ста-
ли приобретать черты, роднящие их с иудеями-талмудистами,
создавшими уже давно искусство двойничества – сочетания
публичных своих деклараций, предназначенных для чужих,
с тайномыслием и скрытными законами, предназначенными