Г. М. ШиМановварит ему кашу, кормит... Обычно я прихожу в 9 утра, а на этот
раз не приду. Она поймёт, что меня взяли.
На завтрак картошка с «изюмом», как шутят сумасшед-
шие (её чистят в картофелечистке, которая шкуру сдирает, но
глазки оставляет; так её варят, так подают на стол – вычищай-
те сами). К картошке большой кусок селёдки и хлеб. И ещё
кофе с молоком, кусочек масла и 9 кусков сахара. Сахар надо
поделить пополам, половину в кофе, а половину в карман – на
ужин. Масло в карман не положишь – ешь сразу. В общем, не
так уж плохо, только грязно. Больные неряшливы, а сёстрам
подтирать за каждым лень, девяносто человек с лишним. Да и
не в ресторане, чего привередничать. Неприятно только, ког-
да кто-нибудь чихнёт вам в тарелку, гриппозных здесь много.
Приходится встать из-за стола раньше времени. Но я забежал
вперёд, возвращаюсь к первому дню.
- Шиманов, к врачу!
Меня вводят в кабинет. За столом круглолицый человек.
Это заведующий четвёртым отделением Герман Леонидович
Шафран. - Геннадий Михайлович, как вы объясняете себе, что ока-
зались в больнице? - Я попал сюда по инициативе КГБ.
- А почему вы так думаете?
- От меня этого не скрыли в диспансере.
- А что же было причиной? Демонстрации? Листовки?
- Нет, я политикой не занимаюсь. К советской власти от-
ношусь лояльно. - Ну, а что же в таком случае?
- Я бы сам хотел это знать.
- У вас были когда-нибудь столкновения с КГБ?
- В 1967 году меня вызывали на допрос в качестве свиде-
теля по делу Буковского и Добровольского. - А кто эти люди? Ваши друзья?
- Нет, просто шапочное знакомство. Но у них в записных
книжках, по-видимому, обнаружили номер моего телефона.