рАЗ рУШение рУсс КоГо ЦАрствАТроцкий потребовал от Белобородова более подробных сведений и веще-
ственных доказательств смерти государя. Телеграмма гласила следующее:
“Желаю иметь точные сведения о том, что понес ли тиран России заслу-
женную кару”. В ответ на эту телеграмму был получен 26 июля запечатан-
ный кожаный чемодан, в котором находилась голова государя. Более се-
рьезных вещественных доказательств прислать было невозможно. 27 июля
по приказу Ленина были собраны верхи большевистской диктатуры, кото-
рым была показана “посылка” из Екатеринбурга. На этом собрании было
установлено, что в кожаном чемодане в стеклянном сосуде находится голо-
ва императора Николая II, о чем был составлен протокол за подписью всех
присутствующих большевиков: Ленина, Троцкого, Зиновьева, Калинина,
Петерса и Бухарина.
На этом собрании Каменевым был поднят вопрос о том, что делать с
головой убитого императора. Большинство присутствующих было того мне-
ния, что нужно уничтожить эту голову, только Зиновьев и Бухарин пред-
ложили сохранить ее в спирте и оставить в музее в назидание будущим по-
колениям. Это предложение было отвергнуто, и решено голову государя
уничтожить, дабы – по выражению Петерса – нежелательные элементы не
поклонялись ей как святыне и не вносили в простые умы смуты. Исполне-
ние этого решения было поручено Троцкому.
В ночь на 28 июля, то есть спустя 10 дней после убийства царской се-
мьи, должна была быть сожжена голова государя. О том, как происходило
сожжение головы, я передаю со слов очевидца: К назначенному времени я
был у ворот Кремля. Начальник караула пожелал узнать, куда я хочу идти. Я
ему показываю документы и письмо к коменданту Кремля. Документы его
не удовлетворяют, и он отправляет меня в сопровождении красноармейца в
комендатуру. Мимо меня проезжает в автомобиле Петерс, рядом с ним сидят
женщины. В комендатуре я предъявил вновь свои бумаги. Звонят Троцкому
по телефону, и он ничего по сему поводу не знает. Звонят Бонч-Бруевичу, и
только через полчаса я получаю разрешение идти дальше. Комендант меня
сопровождает, и от него я узнаю, что сожжение головы государя будет про-
исходить в одном из флигелей, в котором была когда-то кухня. Проходим
мимо Архангельского собора и старого монастырского здания; у входа стоит
часовой, который вытягивается при виде коменданта. Еще несколько шагов,
и мы подходим к маленькому флигелю, перед которым стоит несколько че-
ловек, тихо между собой разговаривающих и курящих папиросы. Покрапы-
вает дождик, за Москвой-рекой виден пожар, мимо нас несется кремлевская
пожарная команда, церковные колокола бьют в набат. Крыленко шепчет:
“Тени старой России оплакивают своего бывшего властелина”. Раз-
дается гром, молния, и я вижу, как один из присутствующих крестится.
Крыленко восклицает: “Черт возьми, едва я не сделался виновником этого