о. А. ПлАтоновЭто было в 1912 году, когда великий князь Николай Николаевич и его супру-
га старались склонить Государя принять участие в Балканской войне. Рас-
путин, чуть ли не на коленях перед Государыней умолял его этого не делать,
говоря, что враги России только и ждут того, чтобы Россия ввязалась в эту
войну и что Россию постигнет неминуемое несчастье.
Как я уже писала, в начале войны с Германией Григорий Ефимович
лежал, раненный Гусевой, в Покровском. Он тогда послал две телеграммы
Его Величеству, умоляя «не затевать войны». Он и ранее часто говорил Их
Величествам, что с войной все будет кончено для России и для них. Госу-
дарь, уверенный в победоносном окончании войны, тогда разорвал теле-
грамму, и с началом войны, как мне лично казалось, относился холодно к
Григорию Ефимовичу. Последний раз Государь видел Распутина у меня в
доме в Царском Селе, куда, по приказанию Их Величеств, я вызвала его. Это
было приблизительно за месяц до его убийства. Здесь я убедилась лишний
раз, каким пустым вымыслом был пресловутый разговор о желании сепа-
ратного мира, о котором клеветники распространяли молву, указывая, что
это желание – то Государя, то Распутина, Штюрмера или других. Государь
приехал озабоченный и, сев, сказал: «Ну, Григорий, помолись хорошенько;
мне кажется, что сама природа идет против нас сейчас». Он рассказывал,
что из-за снежных заносов не успевают подвозить хлеб в Петроград. Гри-
горий Ефимович ободрил его и сказал, что главное – не надо заключать
мира, так как та страна победит, которая покажет более стойкости и тер-
пения. Государь согласился с этим, заметив, что у него есть сведения, что
и в Германии сейчас плохо с продовольствием. Затем Григорий Ефимович
указал, что надо думать о том, как бы обеспечить всех сирот и инвалидов
после войны, чтобы «никто не остался обиженным: ведь каждый отдал тебе
все, что имел самого дорогого». Их Величества встали, чтобы проститься
с ним. Государь сказал, как всегда: «Григорий, перекрести нас всех». «Се-
годня ты благослови меня», – ответил Григорий Ефимович, что Государь и
сделал. Чувствовал ли Распутин, что он видит их в последний раз, не знаю:
утверждать, что он предчувствовал события, не могу, хотя то, что он гово-
рил, сбылось. Я лично описываю только то, что слышала и каким видела
его. Со своей смертью Распутин ставил в связь большие бедствия для Их
Величеств. Последние месяцы он все ожидал, что его скоро убьют.
Свидетельствую страданиями, которые я переживала, что я лично за все
годы ничего непристойного не видела и не слыхала о нем, а, наоборот, мно-
гое из сказанного во время этих бесед помогло мне нести крест поруганья
и клеветы, Господом на меня возложенный. Распутина считали и считают
злодеем без доказательства его злодеяний. За его бесчисленные злодеяния
его убили – без суда, несмотря на то, что самым большим преступникам во
всех государствах полагается арест и суд, а уж после – казнь...