Понимание научных, философских и религиозных концепций носит также бейесовский
характер. Можно, скажем, задать вопрос: был ли Лысенко дарвинистом? Ответ будет,
безусловно, положительным. Теория Дарвина построена как весьма размытая система
представлений. Лысенко подошел к пониманию этой теории с каких-то глубоко личностных
позиций. Его фильтр предпочтения стал таким, что основная масса плотности вероятности
функции p ( y/μ ) оказалась на хвостовой части распределения p ( μ ), определявшей
построение самого Дарвина. Так получился лысенковский вариант дарвинизма.
Лысенковщина – это скверный анекдот в науке. Но ведь в нашей стране и гегелианский
марксизм был воспринят в его ленинском понимании и был поддержан миллионами людей,
включая многих ученых, философов и служителей православной церкви. И здесь хочется
обратить внимание на то, что некоторые интерпретации философских или квазифилософских
высказываний могут обретать характер мировоззренческих эпидемий. Нас предупреждал
Бонхёффер [1994]^198 :
Глупость – еще более опасный враг добра, чем злоба... Против глупости мы
беззащитны (с. 33).А как будут интерпретировать наши философские разработки? Фильтры возникают
спонтанно – это значит, что мы не можем раскрыть причину их появления. Их нельзя
прогнозировать.
В системе бейесовской логики, отвечающей глубинному мышлению, некоторые идеи
раскрываются более отчетливо, чем в привычной нам системе логических построений.
Поясним это хотя бы одним примером.
Свобода воли – что это значит? Еще Гегель обратил внимание на то, что идея свободы
в большей степени, чем какая-либо другая, подвержена «величайшим недоразумениям». И
действительно, западный мыслитель в соответствии с требованием логической мысли всегда
пытался тщательно отделить свободное поведение от заранее заданного. И это, естественно,
приводило к нескончаемым недоразумениям.
Безусловная свобода несомненно немыслима. Абсолютно свободный человек должен
бы быть прежде всего свободным от избирательной системы – его ценностных
представлений. Это значит, что состояние его сознания, задаваемое функцией p ( μ ),
вырождается в неусеченное (устремляющееся в бесконечность) прямоугольное
распределение. При этом, в силу условий нормировки, отрезок, отсекаемый по оси ординат
прямой, задающей это распределение, будет стремиться к нулю. Строго говоря, само
представление о функции распределения p ( μ ) теряет свой смысл – порождение любого
фильтра p ( y/μ ) становится просто бессмысленной задачей. Индивидуальность умирает
естественной смертью, она превращается в ничто или во все, лишившись ценностных
представлений. Смыслы исчезают, потеряв селективность в оценке. Семантический
континуум возвращается в свое нераспакованное состояние. Оказывается, что свобода – это
только свобода в выборе фильтров. И если это так, то свободным может быть только не
свободный человек. В этом парадоксальность понятия «свобода».
Отмечу, что приведенные здесь соображения дают нам возможность понять, что значит
состояние нирваны (понятие, с трудом поддающееся осмыслению в западной культуре).
Нирвана – это сглаживание кармически заданной селективности смысловых (и в то же время
ценностных) представлений. Это потеря личности, задаваемой смысловой селективностью.
Это и потеря творчества, поскольку теряется возможность оперирования с фильтрами.
Нирвана – это абсолютная свобода. Свобода, порождаемая умиранием личности.
«ОНС». Обратимся теперь к Вашему пониманию смысловой природы личности. В
книге Спонтанность сознания есть интригующий параграф: «Эго человека как вероятностно
198 Дитрих Бонхёффер (1906–1945) – один из наиболее известных протестанских теологов XX в., активный
антифашист, казненный в немецком концлагере за несколько недель до капитуляции Германии ( прим. ред .).