числа в мире живого практически еще не началось. Мы не встречали ни одной публикации, в
которой были бы собраны вместе и подвергнуты анализу с единых позиций все те числовые
параметры, с которыми столкнулись биологи^72. Не было сделано ничего похожего на то, что
сделали физики в осмыслении физических констант.
И если какие-то высказывания о биологических числовых параметрах уместны, при
том ограниченном знании предмета, которым мы владеем, то они будут сводиться к
следующему: биологические числовые постоянные не играют роли фундаментальных
констант. Они не входят (в отличие от физических постоянных) в фундаментальные
уравнения, хотя бы уже потому, что таких уравнений нет в биологии. (Естественно, что здесь
мы не рассматриваем уравнения биофизики, которые в биологии носят частный, но отнюдь
не фундаментальный характер.) И может быть, самих фундаментальных уравнений именно
потому и нет, что нет фундаментальных констант^73. Мир живого не обладает той
жесткостью, которой обладает мир неживого. Потому в мире живого не нужны
фундаментальные константы – им нечего охранять. В этом мире все находится в подвижном,
плавающем равновесии, сочетающем устойчивость с изменчивостью^74.
И если мир живого – это текст, то совсем не просто найти такой язык науки, на
который этот текст мог бы быть легко переведен. Язык науки сегодняшнего дня несет в себе
ту жесткость, которую ему придала физика. И в частности, работа Л.Л. Численко
подвергалась критическим нападкам со стороны некоторых биологов именно за то, что,
желая метрически охватить почти весь спектр живого, он попытался самому языку
измерений придать ту мягкость, которая, может быть, уже граничит с произвольностью. Но
как можно было поступать иначе, не отказавшись от поставленной задачи?
Подход Л.Л. Численко интересно сопоставить с подходом Р. Питерза [Peters, 1983], в
котором масса тела животных используется как критерий для раскрытия подобия в мире
живого. (Подробнее о работе Р. Питерза см. далее: гл. III, 4.13.) Оба подхода можно
рассматривать как взаимодополняющие. Но на этой теме, развитие которой можно
предвидеть в будущем, мы здесь останавливаться не можем.
III
Глобальный эволюционизм как раскрытие семантики Мира через вероятностно
заданную меру
72 Мы остановились здесь только на роли числа три , поскольку оно, как можно думать, опираясь на
сказанное выше, выполняет некоторую структурирующую функцию. Может быть, интересно было бы
рассмотреть и роль числа в порождении симметрии (или асимметрии) биологических форм. Как многообразие
форм распределяется на организуемую числом их симметрию? Но априори все же не ясно, могут ли отсюда
последовать какие-либо содержательные выводы.
73 Может быть, уместно указать, что одной из весьма серьезных попыток поиска биологической константы
является поиск числа, характеризующего минимальные размеры клетки. Связанные с этим трудности хорошо
описаны в статье [Morovitz, 1967].
74 Поиск в биологии жестко фиксированного числа, аналогичного числовым значениям фундаментальных
постоянных в физике, неизбежно приводит к досадным недоразумениям. Так, скажем, в работе [Жирмунский,
Кузьмин, 1982] авторы на основании анализа алгоритмических зависимостей роста утверждают, что ими
найдена новая константа: соотношение между последовательными критическими значениями аргумента, при
котором система переходит в новое, устойчивое состояние, оказалось равным ee = 15,15426. В отзыве
[Поликарпов, 1983] этот вывод был горячо поддержан.
В то же время в следующем отзыве [Волькенштейн, Лившиц, Лисов, 1983] были показаны как
математическая несостоятельность вывода, так и неадекватность его реально наблюдаемым явлениям.
Правомерность критики следует и из самых общих соображений: кривые аллометрического роста все же есть
не более чем аппроксимационные формулы – они аналитически всегда могут быть заданы различным образом.
Отметим здесь, что в книге [Реters, 1963], посвященной экологической экспликации размеров тела, собран
громадный материал, показывающий, что широкий класс численно измеримых биологических проявлений в
экологии животных носит все же только статистический характер.