Там, где альпийские скалы стояли,
Наши рыдания эхом звучали.
Бедных русинов, живых мертвецов
Гнали жандармы, как стадо коров.Грязь, нищета, долгий путь ради хлеба.
Над головой – итальянское небо.
Генуя долго теперь не забудет,
Как в ней гостили русинские люди.Внукам расскажут, как вечер придет:
«Здесь кочевал у нас странный народ.
Родину слезно свою вспоминал он,
Но, проклиная, ее оставлял он».<...>Там, где из Гамбурга шли паровозы,
Лились за ними русинские слезы.
Все с тебя, русин, сдирали процент:
Шляхтич из Польши и швабский агент.Украинские руки, строившие Европу и обе Америки. Жители одной из самых темных, бесправ-
ных наций того времени, заключенные в габсбургскую «тюрьму народов», верили, что покончивший
с собой кронпринц Рудольф основал в Бразилии справедливое «мужицкое царство», где нет слуг, нет
панов, а на «крещеных» людей работают обезьяны. Cлухи об этом распускали агенты европейских па-
роходных компаний, и наши люди плыли через океан на полуразвалившихся судах, как это делают
сейчас многие стремящиеся в Евросоюз беженцы, нередко заканчивая жизнь среди волн:
Поплыли мы по морю. Дни летели,
А наши люди тяжело болели.
Скончалось девять там заробитчан.
Бросали трупы прямо в океан.
Не дай вам Боже, чтобы вы видали,
Как матери за детками рыдали,
Когда рыбины – зубы, как пила —
На волнах разрывали их тела.Проехав полмира, перетерпев страшные лишения дороги, ограбленные на всех таможнях и из-
битые полицаями всех стран, украинцы нашли на новой земле все то же: панов и их слуг, превращен-
ных в бесправных животных. Иван Франко перекладывал в стихи письма, которые писали домой до-
бравшиеся до заморского рая заробитчане. Они во многом похожи на письма, которые шлют сегодня
их правнуки: из той же самой Италии, о которой столько упоминал Франко, из Англии или Германии,
Испании или Португалии. Хотя, впрочем, теперь эти люди чаще общаются с родиной по мобильному,
скайпу или электронной почте. Средства связи меняются, в то время как волны дешевой рабочей си-
лы, спасающихся от войн и нищеты беженцев, будут биться о разные берега до тех пор, пока суще-
ствует порождающая их раз за разом система общественно-экономических отношений.
Поздно вечером я пошел за билетами на автовокзал. На одной платформе, возле сложенных гор-
кой сумок, толпились люди. К ним вырулил призрачный микроавтобус без маршрутной таблички. И
пока в него грузили баулы и рюкзаки, бабка в пестром цветастом платке, причитая, обнимала худень-
кого паренька в спортивном костюме. Он что-то говорил ей: растерянный, бритый наголо, один из
тех, кому совсем нечего терять – гарантированная нищета дома или шанс на удачу в счастливом цар-
стве Евросоюза.
- В Польшу едут, – сказал мне человек на платформе: может быть, водитель или работник вок-
зала. – Раз в неделю собираются тут люди из сел, и вместе уезжают. Шенгена ни у кого нет, но через