Г. М. ШиМановуверенности, что она – пустыня духовная, а оказалось, что в
ней рождается литература, не уступающая по силе русской
литературе XIX века. Это был шок для многих.
В одном из писем она писала: «Дорогой друг Геннадий
Михайлович, не знаю, как и благодарить Вас: вчера и сегод-
ня, т.е. пятницу и субботу, не разгибаясь, сидела (и лежала) за
«Царь-рыбой» и «Матёрой», рыдая подконец, как белуга: Рас-
путин меня добил вконец. Странно, конечно, что женщина пя-
тидесяти лет ревела так, как я: до распухания физиономии и
невидения строчек, но – факт, от него не отрекусь... это вкрат-
це, внутри же – полна душа воплей, обращённых к отечеству,
да что в них толку, если я – отрезанный ломоть...».
Александра Николаевна пропагандировала наших писа-
телей не только среди эмигрантов, но и среди знакомых ей
учёных англичан из Кестон-колледжа (это Институт изуче-
ния религии в коммунистических странах, возглавляемый
англиканским пастором Майклом Бурдо). Она сделала очень
много для ознакомления русской и не русской эмиграции с
моими статьями, держала меня в курсе того, что происходило
в литературной жизни нашей эмиграции. Письма и бандеро-
ли, которыми мы обменивались, как правило, доходили до
адресатов. По её словам, члены Русской Зарубежной Церкви
(в частности о. Антоний Граббе, настоятель духовной миссии
Зарубежной Церкви в Иерусалиме), высоко ценившие меня
после моих «Записок из красного дома» и «Открытых писем
к Струве», были шокированы моим «Письмом к Наталье Сер-
геевне». «Они, – писала А.Н., – считают себя свободными, а
потому основная их задача – антисоветская. Они не укоряют
тех, кто не свободен и не может сказать слово или делать дело,
но почитают совершать это всё ЗА них (тут-то мы и спорим,
ибо я тоже пытаюсь им сказать, что Россия не нуждается в их
антисоветской деятельности... Второй их пункт – отрицание
каноничности и благодатности Московской Патриархии и
ставка на тайную церковь... Однако они неумолимо считают
себя единственными истинными хранителями Истины и раз-
личителями духов. В этих условиях, как Вы понимаете, нет