сПор о россииИ теперь, как мне показалось, мнётся уже Шульгин. Вер-
нее, он чем-то напоминает, несмотря на свою неподвижность,
бабочку, пришпиленную живьём. Чувствуется, что внутренне
он мучительно трепыхается, а безжалостный А.С. вонзает в
него свою иглу ещё раз:
- Вы же прокладывали дорогу большевикам, – с садист-
скими интонациями в голосе повторяет он.
И вот, после продолжительной паузы, Шульгин от-
вечает: - В то время все до одного были убеждены, что переда-
ча власти оздоровит положение. Ведь Николая Александро-
вича никто не слушался... Даже солдаты, находившиеся при
нём в карауле.
Нет. Оказывается, этот вопрос совсем не убийствен для
Шульгина. Его ответ правдив и разумен. Кто же мог тогда
предузнать, что именно так всё получится? Это теперь мы
крепкие задним умом. - Как вы считаете, спрашиваю я, – Октябрьская револю-
ция это случайность или неизбежность? Могло ли её не быть?
Или она оказалась закономерной реакцией на ту гниль, что
разъедала русское общество? - Никакой гнили в русской жизни не было. Экономи-
ка развивалась огромными темпами. Искусство процветало.
А наша армия по своей огневой мощи в январе 1917 года была
самой сильной армией в мире за всю историю. - Так почему же тогда всё рухнуло?
Василий Витальевич не спешит с ответом. Полулёжа на
своей кровати, он какими-то особенными движениями двух-
трёх пальцев медленно кругообразно потирает свою голову
чуть выше лба (к этому занятию он возвращается в течение
беседы почти постоянно). И, наконец, произносит: - Абулия... Вы знаете это слово?
- Безволие.
- Абулия Императора... Ключевский писал, что наслед-
ственная монархия была бы наилучшей формой правления,
если бы не случайности рождения. Николай Александрович