Г. М. ШиМановпримкнувших к Церкви после провозглашения её веры го-
сподствующей. Эта мысль должна была нравиться и самим
императорам. И не потому только, что льстила их самолюбию
и наделяла их огромной властью в Церкви. Эта мысль укре-
пляла Государство. Она способствовала общему сплочению
вокруг императора. И, вместе с тем, способствовала христи-
анизации империи. Ибо христианство входило в языческий
мир тем успешнее, чем сильнее окрашивалось в языческие
тона. Или даже проникалось его началами.
Эта мысль должна была проникать постепенно и в со-
знание епископата. Ибо чем больше проникался ею какой-
либо епископ, тем предпочтительнее он был, при прочих
равных условиях, в глазах императора. А император утверж-
дал – или не утверждал – руководителей Церкви. Вот поче-
му эта мысль, при всей её новизне для Церкви, должна была
восторжествовать на Востоке и встречать большее или мень-
шее сопротивление в местах, недоступных для император-
ской власти. Например, в христианском Риме, где в противо-
вес императорскому культу стал постепенно складываться
культ местных пап. К которым должны были волей-неволей
апеллировать все защитники независимости Церкви из вос-
точной её половины и все борцы с ересями, одолевавшими
время от времени Константинополь.
Казалось бы, чего проще: созвать Вселенский собор, на
котором и обсудить роль императоров и римских пап в Церк-
ви. Вынести соборное суждение, обязательное для всех. А
заодно и другие решения, которые сплачивали бы Церковь
в одно целое. Но... такой Собор, при всей его важности, так
и не был созван. А почему?.. Напрашивается объяснение: ни
римские папы, ни восточные императоры не были в нём за-
интересованы. Видимо, они понимали, что их претензии на
таком Соборе столкнулись бы, и ни одна из сторон победить
не могла. А если так, то зачем его созывать? Хуже того: на
таком Соборе могли выявиться какие-то иные подходы к рас-
крытию темы. Не императорские и не папистские, но дей-
ствительно соборные. Вот в чём была опасность. Вот почему