Г. М. ШиМановни всего народа, в котором пересекались языческие начала
и свет Христов. Эта подлинная жизнь Церкви не одолевала
окружавшей её тьмы, но и сама не угасала. Однако утаение
церковным начальством этой обратной стороны было причи-
ной того, что болезнь Церкви не осмысливалась церковно и
потому сохранялась, то ослабляясь разными обстоятельства-
ми, то заново усиливаясь.
А в результате энергия и мысль законопослушных чад
Церкви обтекали эту больную тему и устремлялись по путям
испытанным и одобренным от начальства. Люди совершен-
ствовались лично, творили добрые дела, строили храмы и
умножали знания. Или уходили в пустыни и монастыри ради
приобщения к Богу. Нередко становились светильниками для
мира. Умалять значение этих добрых дел было бы странно:
только ими держалось и держится, с человеческой стороны,
всё лучшее в мире. Но и переоценивать эти добрые дела тоже
нельзя. Об их недостаточности свидетельствует нынешнее
состояние мира.
Если бы люди наполняли водою резервуар с разрушен-
ным дном, то скоро заметили бы, что вода уходит, сколько ни
наливай. После чего принялись бы за починку дна. Общество
в нравственном отношении подобно такому резервуару. Оно
либо хранит добрые вклады, либо утрачивает. А если утрачи-
вает, то, значит, в его основании порча.
Как бы подытоживая первоначальный опыт союзниче-
ских отношений Церкви и Государства и возводя этот опыт
в норму, император Юстиниан создал теорию «симфонии»
двух властей, церковной и государственной, смысл которой,
в основном, понятен из сказанного выше. Поскольку, раз-
мышлял он, Церковь и Государство имеют своим источни-
ком Бога и, кроме того, преследуют, каждая в своей области,
общую цель – наилучшее служение Богу, то что может быть
естественнее полной гармонии между ними? Эта теория, как
признавали едва ли не все последующие богословы и право-
славные историки Церкви, дала идеальный тип отношений
Церкви и Государства, который, в силу его идеальности, не