но очевидно, насколько реакционным является этот процесс. Оправдать его просто нельзя – причем
не только с левых позиций, но и с точки зрения любого культурного, образованного человека.
А еще более важно то, что на месте уничтоженного тут же воздвигаются настоящие идолы –
безвкусно-вульгарные и реакционные по своему содержанию памятники, улицы называют в честь на-
цистов, клерикалов и погромщиков. И это показывает, насколько значимую роль в борьбе за обще-
ственное сознание имеют эти «фетиши», с помощью которых ультраправые подчиняют себе сейчас
общественное пространство страны.
Хотя для российских или белорусских левых это предупреждение – те, кто оправдывает уничто-
жение левого культурно-исторического наследия в Украине, желают тогоже и для ваших стран. Какой
риторикой они бы это не прикрывали.
- Украинские левые, занявшие позиции поддержки майдана. Кем они для тебя являются на ра-
циональном и чувственном уровне? Ведь с некоторыми из них ты состоял в одной Организации марк-
систов? Есть ли будущее у этих групп – как классовых социалистических организаций? Возможно и
нужно ли примирение левых Украины? - Одна украинская левая активистка как-то пообещала подарить левым сторонникам «евромай-
дана» плакат с лозунгом «мыши за кота!», имея в виду, что позиция поддержки враждебного левым,
антисоциального и ультранационалистического движения выглядит самоубийственной нелепостью.
Как и знамена с эмблемой Евросоюза на знаменах красного цвета, которые вызвали бы шок у любого
европейского левого. Как заметил на Фейсбуке Владимир Ищенко, это все равно что российский гер-
бовый орел на фоне красного флага.
На самом же деле в этой печальной и комичной истории нет ничего нового и необычного. Со-
циал-шовинизм, поддержка войны, которую ведет собственное буржуазное националистическое пра-
вительство, – это очень старые болезни левого движения. Именно на этой почве начал постепенно
развиваться после Триполитанской войны итальянский фашизм. Во время Первой мировой, в услови-
ях патриотической истерии, подобным патриотическим настроениям поддалась большая часть евро-
пейских социалистов того времени – хотя это были блестяще образованные марксисты, идейные син-
дикалисты и анархисты, признанные классики социалистической мысли, за спиной которых стояли
влиятельные массовые партии и профсоюзы. Сторонники Циммервальда и «революционного пора-
женчества» были в то время абсолютным меньшинством. В России их всячески преследовали, а по-
сле Февральской революции зачастую арестовывали и убивали, после истерических митингов с пла-
катами «Верните Ленина Вильгельму!» – хотя у власти уже находилось «социалистическое прави-
тельство», с которым сотрудничали Плеханов и Кропоткин.
В межвоенные годы «революционный антикоммунистический национализм» стал неотъемле-
мой чертой всех европейских фашистских движений. Стоит вспомнить и послевоенную маккартист-
скую истерию в США, когда целый ряд ультралевых деятелей, таких как Истмен, Шахтман и люди из
их окружения, постепенно перешли от « леволиберального» антисоветизма к воинствующему анти-
коммунизму, открытому доносительству на левых, поддержке корейской и вьетнамской войны. А за-
тем помогли сформировать интеллектуальный субстрат для развития идеологии неоконсерватизма и
неолиберального «восстания элит».
Украинская непарламентская левая была конгломератом малочисленных и совершенно не из-
вестных обществу групп, которые находились в состоянии бессмысленной перманентной грызни. У
левых отсутствовал даже элементарный «инстинкт выживания», который, казалось бы, должен под-
талкивать их к тому, чтобы держаться вместе в очень неблагоприятных для них условиях. В движении
находилось много случайных людей, которые попали туда ради участия в тусовке и имели очень по-
верхностное представление о социализме или анархизме. Вместе с тем эта среда была обильно насы-
щена теми же патриотическими и либеральными иллюзиями, которые доминировали в обществе, по-
степенно сходившем с ума на почве национализма. Ведь пропаганда в школах, вузах, по телевизору и
в газетах действовала и на новую генерацию левых.
Поэтому лично у меня не было сомнений в том, что некоторые из этих людей не выдержат пат-
риотической истерии такого накала, которую генерировала майдановская среда. Их идейная и полити-
ческая капитуляция перед господствующим в обществе правым дискурсом была предопределена.
Причем даже те, кто, в общем-то, понимал, к чему идет дело, часто не могли найти в себе силы пойти
против течения и противопоставить свою критическую позицию мнению родных, друзей, однокурс-
ников, сослуживцев. Срабатывал эффект эйфории массового действа – пускай даже его результаты из-
начально виделись очень сомнительными. Многих соблазняло участие в « драйвовом» экшене, воз-
можность бросаться камнями в милицию и ставить на аватарки в соцсетях сделанные на фоне барри-
кад снимки. Кроме того, пропаганда сторонников майдана представляла дело так, будто у конфликта