национальных территорий, например Финляндии и Сред-
ней Азии.
Был у самоуправления органический недостаток – изо-
лированность, обособленность друг от друга самоуправ-
ляющихся обществ и трудовых единиц, делающих их
беззащитными от узурпации прав со стороны центральной
власти. Пока соотношение прав местного самоуправления
и центральной власти определялись традиционными, пат-
риархальными представлениями о роли центра и мест, пока
центральная власть носила в известном смысле отеческий
характер, противоречия между центром и местами были
невелики. Однако по мере усиления центральной власти
и вытеснения традиционных правительственных форм
заимствованными с Запада бюрократическими учрежде-
ниями происходит постепенное лишение прав местного
самоуправления в пользу центра. Процесс этот имел
характер национальной катастрофы, так как подрывал
стержневую основу народного уклада жизни.
ÃËÀÂÀ 19. Çàêîí ïî ïðàâäå è
ñïðàâåäëèâîñòè. – Ðóññêàÿ Ïðàâäà. – Îò
Ñóäåáíèêà 1497 äî Ñîáîðíîãî óëîæåíèÿ
1649. – Îòíîøåíèå ê ñìåðòíîé êàçíè. –
Ãåðá ãîñóäàðñòâà Ðîññèéñêîãî.
В понятиях Святой Руси право, закон должны носить
прежде всего нравственный, а не формальный характер,
соответствовать правде и справедливости.
Нравственный закон считался выше закона писаного,
формального. Но и формальный закон зачастую отож-
дествлялся со словом «правда», стремясь, по-видимому,
подчеркнуть, что идеалом исполнения закона является
правда. Слово «правда» вошло в название первого русского
сборника законов Русская Правда.
Как справедливо отмечал И.Л. Солоневич, русский
склад мышления ставит человека, человечность, душу
выше закона и закону отводит только то место, какое ему
и надлежит занимать: место правил уличного движения.