сПор о россиианафематствованием – церковное сознание предохранялось во
все времена от болезненной расслабленности, неизбежной при
столь беспринципной терпимости.
Вот и Вы в своей записке как-то расслабленно, как бы
против воли всё-таки пишете, рядом с дифирамбом чаадаев-
щине, что «с чаадаевским соблазном» МОЖНО И НУЖНО
спорить... Но, очевидно, не только спорить, но и отвергнуть
его?.. Иначе «спор» превратится в двусмысленность, в любов-
ную борьбу, в бесконечный ФЛИРТ с этим соблазном. Но и в
таком виде эти слова меня все-таки радуют. Они вселяют в
меня надежду на то, что прозвучит в скором времени со стра-
ниц Вашего «Вестника» проникновенная речь о нашем народе
и нашей Церкви. Но почему она не звучит до сих пор? Почему
до сих пор «чаадаевские соблазны» окружены в Вашем жур-
нале таким непонятным молчанием? И не соблазняет ли оно
уже сейчас многих и многих?.. Страшную ответственность
Вы взяли на себя, господин Редактор, выставив этот лукавый
СОБЛАЗН (а, по-моему, и ХУЛУ на Россию и Православную
Церковь), – и не разоблачив его до сих пор. И даже, быть мо-
жет, как подозревают уже некоторые, И НЕ СОБИРАЯСЬ ЕГО
ПО-НАСТОЯЩЕМУ РАЗОБЛАЧАТЬ. Думаю, что эта страш-
ная ответственность не снимется с Вас до тех пор, пока ВСЕ
основные положения антирусских и антиправославных статей
не подвергнутся на страницах Вашего журнала глубокому и
подлинно православному суду. Отношение же русских право-
славных людей к Вам и Вашему журналу, как мне кажется, бу-
дет зависеть от того, найдёте ли Вы в себе мужество признать
и исправить допущенную Вами ошибку.
Москва, 1 сентября 1972 г.
письмо третье
В ответ на следующее письмо Н.А. Струве:«Дорогой Геннадий Михайлович, первое Ваше письмо я
получил, – не напечатал в своем журнале, но и не сокрыл от