Перед сМер ТЬЮное соглашение: «Вы между собою делайте что хотите, – со-
глашалось начальство, – но на хозяйственный порядок не
покушайтесь». И на том ладили.
Мой напарник, с которым мы валили деревья, возмущал-
ся каким-то своим знакомым:
- Мразь... Убить человека за 800 рублей... Да таких самих
убивать надо. - А за сколько можно? – спросил я. Он назвал цифру раза
в три большую.
И я поначалу удивился такой определённости его взгля-
дов, а потом подумал: «А почему бы и нет? Всё хорошо. И до-
бро, и зло».
Но представители маленькой местной народности (их
звали, кажется, ясаши, хотя не ручаюсь за точность) так, похо-
же, не думали. Их дома стояли на самом краю нашего посёлка,
в который они никогда не заходили. Они проскальзывали не-
заметно из своих домов в тайгу и обратно. Лишь бы не встре-
чаться с нашими
Мы же, вербованные, жили в «финских» домиках, зара-
нее сделанных для лесорубов. В первый же вечер по приезде
едва ли не все «переженились», не привередничая, почти по-
звериному. Моя баба, Зойка Васильевна, была старше меня на
4 года. Она умела ругаться матом так, что даже бывалые мужи-
ки, лагерники, смолкали. Как-то, ещё до меня, рассказывали,
схватила топор и бросилась на какого-то мужика. И тот едва
убежал. Но меня, птенца московского, слушалась, и делала
вид, что боялась. Вот какая хорошая была баба.
(6) Через какое-то время я тоже решил порыскать. Мне
вздумалось расторгнуть в судебном порядке вербовочный до-
говор, т.к. ни обещанных заработков, ни обещанных удобств
в нашем леспромхозе не было. Расторгнуть – и на законном
основании завербоваться куда-нибудь ещё. Например, в Аба-
кан, на золотишко. «Ты в райсуд и не суйся, – сказали мне
мужики. – Это бесполезно». А мне что? Я решил не мелочить-
ся и махнуть сразу в Красноярск, в краевой суд, он поглав-
нее. Суток за четверо дошёл до железной дороги (делая по