Г. М. ШиМановте, кому не светило оказаться в роли «русской царицы», за
редчайшими исключениями, в Православие не переходили. В
каких же, спрашивается, понятиях могли воспитывать своих
детей эти корыстные особы? Они должны были поддержи-
вать существующий порядок вещей и заботиться не о русских
национальных интересах, а об интересах династии.
Это была насквозь космополитическая династия, оза-
боченная, прежде всего, своими фамильными интересами,
окруженная иностранцами и онемеченными русскими ари-
стократами, одинаково с иностранцами враждебными корен-
ным русским началам.
«Вы не можете себе представить, – писал Иван Акса-
ков, – как вообще Петербургу (то есть императорскому пра-
вительству – Г.Ш.) ненавистна и подозрительна Москва (то
есть русское направление в образованном обществе – Г.Ш.),
какое опасение и страх возбуждает там слово: народность.
Ни один западник, ни один русский социалист так не стра-
шен правительству, как московский славянофил, никто не
подвергается такому гонению...» (Аксаковы К.С. и И.С. Указ.
соч., с. 22). Эта мысль не была у И. С. Аксакова случайной,
она высказывалась им неоднократно. «Детищам петербург-
ского периода нашей истории ненавистнее всего не нигили-
сты, не революционеры, но люди, стоящие за русскую народ-
ность» (Цимбаев Н.И. «И.С. Аксаков в общественной жизни
пореформенной России», 1978, с. 248). И ещё: «Народ и не
подозревает, что он служит только орудием для исполнения
замыслов, направленных против существенных интересов
русской земли и русской народности, он и не подозревает,
что он, в сущности, презираем. Его разумению недоступны
те хитросплетенные узы, которыми опутывается его свобо-
да, его жизнь, весь духовный мир России... Русские мужики
имеют обыкновение посылать к царю ходоков, в случае угне-
тения их местными властями. Ходоков этих участь известна:
в Петербурге их высекут в полиции и отсылают назад, не
выслушав, иногда с ведома, иногда без ведома государя...»
(там же, с. 214, 215).