Г. М. ШиМановотрицает все остальные не прямо и грубо, что вызвало бы неиз-
бежный отпор с их стороны, но очень дипломатично и, вместе
с тем, достаточно решительно. И в этой внешней мягкости при
внутренней жесткости и нетерпимости, в этой лукавой двус-
мысленности – большое сходство пан-правовой идеологии с
масонством, которое тоже, не отрицая по внешности ни одной
из существующих религий и каждой из них строя глазки, вме-
сте с тем «поднимается» над каждой из них и утверждает при
этом что-то своё, им не доступное. И – подчиняет этому недо-
ступному адептов самых разных религий.
В отличие от явного советского богоборчества эти две
силы, масонство и пан-правовая идеология, не воюют с Богом
открыто, они даже подчеркивают при всяком удобном случае
своё наружное богопочитание или, в иных случаях, свое ува-
жение к религии. Но... под воздействием именно этих могучих
сил мир превращается в царство бездушной или даже какой-то
сатанинской механики, в котором уже невозможна любовь, но
только самые насмешливые ее подобия.
И здесь опять вспоминаются метаморфозы адептов демо-
кратического правосознания: при малейшем намёке на право
инакомыслящих строить какую-то иную государственность,
более человечную и не столь грязную, чем это получается у де-
мократов, их пафос свободы мгновенно преображается в пафос
гонения свободы: белоснежные рыцари права вдруг чернеют
и на глазах превращаются в обряженных по-демократически
пиночетов и полпотов. Где восторженные слова о плюрали-
стическом обществе?.. где звонкие фразы о справедливости
и народоправстве?.. Грязное мурло Чингиз-хана проступает в
самом ухоженном лице демократа, отрицающего за народом
право строить свою государственность как-то иначе, чем это
положено по демократической разнарядке. А положено жить
в современном Вавилоне, в этом царстве псевдодемократии, и
покорно восхищаться призрачным плюрализмом, чтобы не по-
пасть в чёрные списки хозяев этого Вавилона.
Вот, наконец, и выговорено это слово, обозначающее суть
того, что обычно именуется у нас демократией. Демократия