Перед сМер ТЬЮна своих внутренних исканиях и переживаниях, что прене-
брегал самыми необходимыми делами. Я жил как бы в долг, а
когда пришло время расплачиваться, то обнаружил, что рас-
плачиваться нечем. Прошло два месяца, как я перестал ходить
на работу. Деньги у меня кончились, кое-какие вещи были
снесены в ломбард. Питался я в основном хлебом и чаем. Ко
мне зачастил участковый милиционер, угрожавший «обще-
ственным судом» за «тунеядство». Я отощал и, кроме того,
простудился и слегка температурил. Получился какой-то за-
колдованный круг: чтобы ходить на работу, нужно было по-
правиться, хотя бы начать нормально питаться, для чего были
нужны деньги, а денег не было, потому что я не ходил на ра-
боту. Но главное было даже не в этом. Мне было ПСИХО-
ЛОГИЧЕСКИ невыносимо заботиться о чём-то постороннем,
пока я не осознал полностью тот переворот, который произо-
шёл во мне, и не решил, как мне жить дальше.
Среди моих знакомых были такие, которые спасались от
армии или от КГБ, симулируя психическое расстройство. От
них я знал, как легко попасть в сумасшедший дом. Пребыва-
ние в нём избавило бы меня как от тягостных объяснений с
милицией и начальством на моей работе, так и от неприятных
для меня в то время бытовых хлопот. Позволило бы додумать
то, что я не успел ещё осмыслить. Страха перед «психушкой»
у меня не было, а было, наоборот, любопытство к этому заве-
дению. Ведь в нашем кругу был культ Достоевского и Ницше,
знакомых с безумием не понаслышке. И мне тоже хотелось
познакомиться с безумием поближе.
Я пришёл к районному психиатру с жалобой на бессон-
ницу и боязнь галлюцинаций, которая действительно была у
меня одно время. По ходу разговора я выложил перед врачом,
молодой женщиной, всё, что думал тогда о Боге и безбожной
жизни, – и попал в «десятку». По её лицу я понял, что перед
ней сидит очень больной человек. Я поддал ещё, сказав, что
люблю «абстрактную» живопись и сам занимаюсь ею (что
было правдой). И опять в цель. Но на всякий случай добавил,
что слышу иногда «голоса», и объяснил, какие именно.