рАЗ рУШение рУсс КоГо ЦАрствАправлению звуков, и старался улыбнуться, однако улыбка не выходила, а
выходила какая-то гримаса, оскалявшая ему зубы и искажавшая лицо; на
глазах у него стояли слезы. Тем не менее он продолжал обход. Подойдя к
офицерам своего конвоя, он никому не подал руки. Зато он поздоровался со
всеми офицерами Георгиевского батальона, только вернувшимися из экспе-
диции в Петроград. Судорожные всхлипывания и вскрики продолжались.
Офицеры Георгиевского батальона – люди по большей части несколько раз
раненные – не выдержали; двое из них упали в обморок. На другом конце
зала рухнул кто-то из солдат-конвойцев. Государь, все время озираясь на обе
стороны, со слезами на глазах, не выдержал и быстро направился к выходу^1.
8 марта царский поезд отправился в Петроград, к вагону, где находился
арестованный Царь, прицепили вагон с арестантской комиссией Временно-
го правительства, которая буквально изводила Государя своими ограниче-
ниями и мелкими придирками. Утром 9 марта, в начале 10-го часа, еще в по-
езде, Николай II попрощался со своей Свитой. Не успел поезд остановиться,
как Свита выскочила из вагонов. Государь спокойно сошел с поезда. Одет он
был в черкеску 6-го Кубанского казачьего батальона, в черной папахе и пур-
пурном башлыке на плечах. На груди у него был орден св. Георгия. На поясе
висел казачий кинжал. В сопровождении князя В. А. Долгорукова Царь сел
в автомобиль и под конвоем отправился в Царское Село.
Семья Государя к тому моменту была тоже лишена свободы. Арест ее
произвел генерал Л. Г. Корнилов, в то время доверенное лицо масонов Гуч-
кова, Львова и Керенского. Еще год назад заявлявший о своей преданно-
сти Царю, этот изменник вломился в Александровский дворец с огромным
красным бантом на груди. Грубо, по-хамски, как почувствовавший свою
власть холоп, Корнилов объявил об аресте Александры Федоровны и детей
Государя. Приказал покинуть дворец всем близким людям и верным слугам
Царской семьи^2. Вместе с Царицей в Александровском дворце остался лишь
обер-гофмаршал граф П. К. Бенкендорф.
В тот момент, когда арестованный Царь, покинутый всеми придвор-
ными и близкими, кроме князя Догорукова, подъехал к дворцу, сопрово-
ждаемый конвоем, Царица находилась в комнате сына. Услышав весть, она,
по рассказу очевидца, как пятнадцатилетняя девочка, быстро спустилась с
лестницы и выбежала к нему навстречу. «В эту первую минуту радостного
свидания, казалось, было позабыто все пережитое и неизвестное будущее, –
пишет Вырубова, – но потом, как я впоследствии узнала, когда Их Вели-
(^1) Тихменев Н. М. Из воспоминаний о последних днях пребывания Императора Николая II
в Ставке. Ницца, 1925.
(^2) Впоследствии Корнилов любил хвастаться своим низким поступком, неоднократно за-
являя: «Я имел счастье арестовать Царскую семью и Царицу-изменницу» (Кириенко И. К.
1613 г. От чести и славы – к подлости и позору февраля 1917 года. Воспоминания. Сан-Пауло,
- С. 5).