отторгнуты биологами. Том принимал участие в знаменитых симпозиумах по теоретической
биологии, организованных Международным обществом биологических наук, труды которых
вышли под редакцией Уоддингтона [1970 а].
В плане историческом здесь уместно упомянуть и другие менее абстрактные попытки
биологической экспликации представлений о поле. Отметим прежде всего, что в нашей
стране известный эмбриолог А.Г. Гурвич начал развивать представление о биологическом
поле еще в 1912–1922 гг. В более поздней книге [Гурвич, 1944] он утверждал, что
источником биологического поля являются биохимические процессы, происходящие в
клеточных ядрах. Он постулировал наличие прямого (не опосредованного средой)
межклеточного взаимодействия, что, правда, не подтвердилось в прямых экспериментах
[Белоусов, Чернавский, 1982]. Важно отметить, что Гурвич отказывался высказываться по
поводу физической природы морфогенетического поля. Дальнейшее развитие идей Гурвича
мы находим в книге Л.В. Белоусова [1971]. Рассматривая процесс формообразования
зародыша, он опять-таки приходит к идее морфогенетического поля, формально хорошо
удовлетворяющего ряду данных, хотя физико-химическая природа поля остается неясной.
Для нас существенным оказывается то, что у Белоусова возникает необходимость обращения
к представлению о пространственном распределении чувствительности в эмбриогенезе
[Белоусов, 1971]:
Действительно, поскольку гены сами по себе могут быть отнесены лишь к
«активирующим» факторам... они могут вызывать локальные эффекты лишь при
наличии созданного ранее усложняющими факторами или внешними
неоднородностями неравномерного пространственного распределения
чувствительности элементов зародыша к действию генов. Но такое
распределение мы как раз и обозначаем как «фон» (с. 156).Создается впечатление, что раскрытию биологического смысла морфогенетического
поля в значительной степени мешает биологическая парадигма, требующая вложить в это
абстрактное понятие слишком конкретное физически осязаемое содержание. Понятие о поле
заимствовано из физики, и к нему надо относиться с той степенью легкости, которую
допускает абстрактно ориентированная мысль физиков. Что, к примеру, могут физики
сказать о субстанциальности гравитационного поля?
И все же в работе [Белоусов, Чернавский, 1982] отмечается, что в последнее время
возрождается интерес биологов к проблеме морфогенетических полей (см., например, работу
[French et al., 1976], в которой предлагается формальная модель для регулирования
пространственного паттерна в эпиморфных полях). В соответствии с этой моделью клетка
использует двухмерную полярную координатную систему для оценивания своего положения
в развивающихся органах.
Отметим здесь и статью Р. Левина Почему развитие так нелогично? [Lewin, 1984], где
кратко рассматриваются широко известные исследования С. Бреннера, посвященные
детальнейшему изучению развития маленького червячка, тело которого состоит всего из 959
клеток, из которых 302 образуют его нервную систему. В этой статье мы читаем:
Наши достижения – полное описание анатомии и последовательности
клеточных поколений, генетика и подходы к молекулярной биологии и
биохимии, – это превосходное и обнадеживающее начало. Но понимание того, как
информация, закодированная в генах, соотносится со средствами, с помощью
которых клетки собирают себя в организм, т. е. как происходит «картирование
генетического пространства на организменное пространство», – до сих пор еще не
достигнуто (с. 1327).биологической направленности – 7 и 10 раз.