И все же правомерен ли пангеометризм?V
Как возможна теоретическая биология при геометрическом видении мира?
1
Теоретической биологии все еще нет. Нет в МГУ такой кафедры. Нет такого курса
лекций. Хотя это, конечно, не значит, что биология не обращается к теории. Теоретические
построения, наверное, пронизывают все разделы биологии. Но эти построения семантически
не объединяемы – взятые вместе, они не создают того, что можно было бы назвать
теоретической биологией. Не помогла здесь до сих пор и далеко зашедшая математизация:
уже с полсотни монографий вышло в знаменитой серии Lecture Notes in Biomathematics
[Springer Verlag], но и они не послужили основой для создания теоретической биологии.
Знаменитое четырехтомное издание Towards a Theoretical Biology [Waddington, 1968, 1969,
1970, 1972]^124 , вышедшее под редакцией Уоддингтона, также оставило проблему пути
открытой. В эпилоге к этому изданию его редактор говорит о том, что оно должно было бы
быть названо скромнее – теорией общей биологии. И действительно, в нем мы находим не
столько утверждающие высказывания, сколько постановки вопросов, имеющих
общебиологическое значение. Абстрактный, т. е. математический, образ живого остался
ненайденным. А именно это и существенно. Как он может быть найден, каким он может
быть – вот те вопросы, которые, как нам представляется, настало время обсуждать.
Наверное, центральная проблема теоретической биологии могла бы быть
сформулирована как диалектика противостояния: изменчивость против стабильности.
Почему в мире живого все существует в непостижимом многообразии? Почему все готово к
непредсказуемой изменчивости? Почему изменчивость замыкается на устойчивость,
которую мы, люди, готовы воспринимать как нечто гармоническое? На каком языке
многообразие и его изменчивость могут быть описаны так, чтобы сам предмет описания не
был утрачен? Какими свойствами должны обладать те собственно биологические
пространство и время, в которых происходит разыгрывание биологического сценария? В чем
принципиальное отличие устойчивости физического мира от устойчивости мира живого?
Ответ на последний вопрос, наверное, мог бы звучать так: устойчивость физического
мира задается жесткостью числовых постоянных, устойчивость мира живого – вероятностно
задаваемой числовой размытостью. Но этот достаточно парадоксально звучащий ответ еще
надо суметь осознать.
Экологическая литература полна теоретических построений, посвященных проблеме
изменчивость – стабильность 125.
124 На русский язык был переведен только т. 1 – На пути к теоретической биологии, ред. Б.Л. Астауров
[1970]. Три последующих тома этого симпозиума остались непереведенными: т. 2 – Sketches. 1969. Edinburgh:
Edinburgh Univ. Press, 351 p.; т. 3 – Drafts. 1970. Chicago: Aldine Publishing Co., 253 p.; т. 4 – Essays. 1972.
Edinburgh: Edinburgh Univ. Press, 299 р.
125 При моделировании экологических систем вместо термина стабильность обычно пользуются термином
устойчивость , хотя и для этого понятия в математической теории устойчивости существуют различные
определения. Различным может быть и экологическое содержание этого понятия. Скажем, в интересной книге
[Свирежев, Логофет, 1978] дается такая формализация одного из экологических определений устойчивости:
...сообщество устойчиво , если устойчиво некоторое нетривиальное положительное решение системы
дифференциальных (разностных, дифференциально разностных и т. д.) уравнений, являющейся моделью этого
сообщества (с. 14).Но здесь немедленно возникает вопрос: может ли все многообразие биологической изменчивости быть
выражено через систему дифференциальных уравнений? Во всяком случае, сами авторы упомянутой книги