В.В.Налимов. Разбрасываю мысли

творят Мир и Жизнь в нем, коллапсируют этот Мир и снова возрождают его, созидая заново
по единственно возможному шаблону. В плане логическом традиционный эволюционизм не
очень уж сильно отличается от идеи креационизма. Может быть, можно даже утверждать,
что эволюционизм есть развертывание во Времени все той же идеи креационизма, а
сказанное в Книге Бытия есть не более чем смутная догадка, выраженная метафорически и
нуждающаяся в экспликации, отвечающей нашим представлениям.
Здесь уже больше сказано и потому есть больше того, что можно не понимать. Если
есть такие Законы, то должен быть и язык, на котором они выразимы. Есть все основания
полагать, что такой язык должен быть финитным и детерминированным и в то же время
достаточно богатым, скажем, столь богатым, чтобы его средствами как минимум была
воспроизводима арифметика натуральных чисел. Но такой язык спотыкается о гёделевскую
трудность. Можно ли думать, что разбавление детерминизма механистической случайностью
такого типа, как это было, скажем, у Моно [Monod, 1972], достаточно для того, чтобы все
сущее стало не только возможным, но еще и понятным? Что мы знаем об онтологии случая?
Где локализован генератор случая?^141 Каковы его статистические характеристики? Он создан
или так же извечен, как Законы? Смягчая извечные Законы Случайностью, не пытаемся ли
мы просто обручить ветхозаветного Творца с танцующим Шивой?
И здесь не только непонимание, но еще и явная непредставимость. Законы должны
были существовать и тогда, когда еще ничего не было или когда все уже коллапсировало.
Они должны были существовать, будучи не сформулированными или сформулированными
на языке, который не существует, и значит – написанными на несуществующих скрижалях
несуществующего Моисея.
В осмыслении традиционно понимаемого эволюционизма есть и еще одна трудность.
Будучи задаваема Законами, эволюция должна к чему-то вести. Эту устремленность мы,
наверное, должны были бы уметь оценивать, исходя из нашего, даже и неполного, знания
Законов или хотя бы из грубого качественного экстраполирования кривых развития.
Возможных альтернатив здесь немного:
(1) может быть бесконечное развитие – что само по себе труднопредставимо;
(2) может быть достигнута конечная точка наивысшей гармонии или замечена хотя бы
асимптотическая устремленность к ней;
(3) может быть обнаружена периодичность или квазипериодичность, когда происходит
коллапсирование и возрождение;
(4) наконец, может быть и необратимая гибель.
141 Напомним здесь, что компьютерное генерирование последовательности случайных чисел представляет
собой достаточно серьезную проблему [Журбенко и др., 1983]. Случайные числа, порождаемые ЭВМ, никогда
не бывают достаточно случайными. Постоянны предупреждения о том, что при компьютерном моделировании
тонкие эффекты могут быть обусловлены тем, что реально мы имеем дело с псевдослучайными числами,
обладающими размытой периодичностью. Как все это может быть соотнесено с представлением о случайности
в биологической эволюции? Сейчас нельзя дать универсального и всеохватывающего определения того, чтó
есть случайная величина. Когда мы говорили о случайной величине, то имели в виду только то, что она
случайна в каком-то определенном смысле [Nalimov, 1981]. В каком смысле случайна мутация?
По-видимому, можно говорить о двух уровнях случайности. Первый уровень – это появление случайного
числа, относящегося к последовательности чисел с заданным распределением при определенном типе
генератора случайных чисел, обладающего селективной (не прямоугольной) спектральной плотностью F (w ),
задающей размытую периодичность (статистическую связанность) последовательности чисел. Второй уровень
случайности – это спонтанное возникновение самого генератора случайности и соответствующей ему
спектральной плотности F ( w ).
Традиционно естествоиспытатель, обращаясь к представлению о случайности, опирается на первый тип
случайности, игнорируя статистическую связанность последовательности реализациями случайной величины.
В наших построениях мы опираемся на случайность второго типа. Несколько схематизируя и не вдаваясь в
подробности, спонтанное возникновение фильтра p ( y/μ ) можно описать следующим образом. В природе при
эволюционном толчке у спонтанно возникает новый генератор случая y со свойственной ему спектральной
плотностью F y ( w ). Частотный континуум природа может интерпретировать просто как числовой континуум μ
, на котором задано все многообразие морфофизиологических признаков. Так возникает та функция
распределения, которая в бейесовской терминологии записывается как p ( y/μ ).