Перед сМер ТЬЮшлись. А у меня, действительно, было отличное настроение:
весна, деревья цветут, и впереди вся жизнь.
Меня выпустили утром накануне Пасхи, а вечером я уже
стоял в толпе у Елоховского собора. И радостно мне было со-
знавать, что много нас, верующих в Бога.
Я сознавал себя христианином, но кем именно – право-
славным, баптистом или католиком – ещё не решил. И само
различие это было для меня в ту пору не важно. Главное – ве-
рить в Христа и жить по Его заповедям, как я их понимал тог-
да. Я не постился и не признавал необходимости поста. Да и
молиться казалось мне излишним: разве сама вера в Бога не
есть постоянная молитва?
Но, вместе с тем, я стал изучать христианские исповеда-
ния и приглядываться к ним. Я ходил и в православные хра-
мы, и в костёл, и к баптистам. Меня по-своему привлекало
каждое из этих исповеданий и каждое по-своему отталкива-
ло. Баптисты привлекали (и привлекают теперь) твёрдостью
своей веры и упорной проповеднической деятельностью. Но
по мере ознакомления с православием и доводами баптистов
против него я убеждался всё больше в богатстве и гармонич-
ности православного учения и в примитивности баптист-
ских наскоков на него. В конце концов, мне стало ясно, что
баптизм может привлекать к себе или тех, кто не знаком по-
настоящему с Православием, или тех, кто по своему разви-
тию не способен на такое знакомство.
Прошло около года, в течение которого я продолжал
осматриваться, читал, думал, старался жить по-христиански,
как сам понимал это дело. Я сознавал себя новорожденным
членом Церкви Христовой, немощнейшим участником все-
ленской мистерии, находящимся в самом начале своего пути.
На этом пути я уже падал неоднократно, и эти падения за-
ставляли меня пристальнее всматриваться в себя и окружа-
ющий меня мир. Учили понимать, как тонка, хитра и почти
победна сила зла, пленяющего весь мир. Но я уже не верил в
торжество зла. И благая сила поднимала меня снова и снова,
как мать, которая учит ходить ребёнка.