Перед сМер ТЬЮвы знали... Это ведь бес. Он говорит моим голосом, когда хочет.
И знает мои мысли. И всему меня учит.
- Чему же он учит?
- Ой, Гена, я раньше не знал этого. А теперь вижу: во всех
людях есть бесы. В редком-редком его нет. А они не знают это-
го. Думают, что сами говорят или делают что. А это их бесы... - А что эта женщина говорит вашим голосом?
- Ой, Гена, разное... «Поживу в тебе, домовой!», – так она
кричала в первый раз. Уж я молился, как я молился, чтобы
Господь избавил меня от неё. Целыми почти днями стоял на
коленях. И священник меня отчитывал. И ничего не помогло.
Значит, так мне и суждено с нею мучиться.
Как-то перед первомайскими праздниками Шафран подо-
шёл ко мне во время обхода:
- Ну, из КГБ насчёт вас ещё не звонили. Видно, они
не считают ваше дело актуальным. Будем ждать дальше.
А жалко мне вас... Мученик вы... мученик... сами на себя ве-
нец надева ете...
2 мая Алла сообщает мне, что 4 мая, как обещал мне
Шафран, меня не отпустят. Главврачу больницы якобы позво-
нили из КГБ и сказали не выпускать меня до десятого числа.
Так передал ей Шафран, у которого она только что была.
Чт о ж... К а к она т а м сп ра в л яе т ся с о свои м д и п ломом? И но-
гда приходят наши знакомые и сидят с Генмишонком, но это
не выход... Надо вылезать отсюда скорее, чтобы помочь Алле.
Что говорил этот доброжелательный волк? Надо отказаться от
проповеди? Я откажусь, – эти два месяца я всё равно слишком
занят. А там – посмотрим. С волками жить – по-волчьи выть.
Иногда и так приходится. У меня нет другого выхода: надо
выбраться отсюда и написать отчёт обо всём, что здесь было.
А там – делайте со мной, что хотите.
Через несколько дней, числа пятого или шестого, новый
обход, на этот раз во время «мёртвого часа». Герман Леонидо-
вич подходит к моей койке, дотрагивается до моего плеча: