Перед сМер ТЬЮПосле некоторого молчания:- Была здесь твоя жена. Она не умная... не умно по-
ступила, решила подать в суд. Это ведь ни к чему не при-
ведёт. И врачебный персонал нашей больницы относится к
ней – буду с тобой откровенен, – с неприязнью и недоверием.
И будет стараться не идти на контакты с нею, потому что она
находится под твоим полным идеологическим влиянием. Она
так же, как и ты, некритически относится к твоей болезни.
Понимаешь меня? - Я вас понимаю.
- Поэтому было бы лучше, если бы не она, а твоя мать
(это она приходила в прошлый раз на свидание?) приняла на
себя роль представителя твоих интересов. Она и в 1962 году
проявила в какой-то степени понимание твоей болезни... А это
позволит врачам обращаться к ней более доверительно. - Моя мать всегда считала меня здоровым, и она в лю-
бое время может подтвердить это. Она тоже возмущена пове-
дением врачей. И будет протестовать вместе с женой против
любого «лечения». - Ты в этом уверен?
- Можете не сомневаться.
- Я могу позвонить ей и в твоём присутствии погово-
рить с нею. - Пожалуйста.
Шафран набирает номер телефона моей матери, но её со-
седка говорит, что её нет дома. - Ну, хорошо. Я скажу Масляевой, что твоя мать тоже
против лечения. А теперь будем дожидаться половины второ-
го. Если Масляева не позвонит мне, то я буду сам звонить ей и
немедленно извещу тебя о принятом решении. - Я хочу напомнить, что сегодня вечером, если я буду ещё
здесь, я начинаю голодовку. - Да-да, о голодовке. Я не советую тебе её проводить. Но
если уж тебе так хочется... Что ж... Только скажу откровенно:
очень неприятная это штука – зонд. Да. И придётся переводить
тебя в другое отделение.