Г. М. ШиМановветское общество при всех противоречиях, ему свойственных,
было куда аскетичнее и целомудреннее общества западного.
Любые грехи по этой части у нас оценивались, в конечном ито-
ге, как грехи, а не как нечто должное и законное. В этом отно-
шении советская нравственность была суррогатом подлинной
христианской нравственности, но никак не противоположно-
стью ей, каковой она обнаруживается на Западе чем дальше
тем больше. Дух своекорыстия и погоня за личным успехом,
естественно, никогда не исчезал в советском обществе (как и
в любом другом), но он не был никогда легализован в нём, как
это произошло на Западе, и проявлялся тайком или, по край-
ней мере, с оглядкой на господствующий нравственный тонус.
И только в последние десятилетия этот дух своекорыстия стал
нарастать, не достигая, однако, тех гигантских размеров, кото-
рые неизбежны при капитализме.
Зримый образ дегенерации людей в денежном мире дал
человек, от которого, казалось бы, невозможно было ожидать
этого. Не русофил и не консерватор, не христианин и не про-
тивник капиталистической системы. Наоборот, махровейший
антикоммунист, отдавший себя всего целиком борьбе с со-
ветской системой. Изведавший и советскую психушку, и со-
ветскую тюрьму, а затем вышвырнутый Советской властью на
Запад в обмен на главу Коммунистической партии Чили Кор-
валана. Вот что он говорит:
«...я не люблю Америку, невзлюбил её с самой первой
минуты, как там оказался. Достаточно было мне на первом
же своем выступлении в одном из университетов, в феврале
1977 г., увидеть эти вечно открытые (или жующие) рты, эти
незамутненные никакой мыслью, сияющие идиотским энту-
зиазмом глаза, как я понял, что объяснить этим людям мне
никогда ничего не удастся. Да и не только мне, но, видимо, и
никому, кто будет апеллировать к логике, разуму, рассудку –
словом, к отделам мозга, расположенным выше мозжечка.
Впоследствии, проживши там несколько лет, я лишь уточнил
и дополнил это свое первое наблюдение, но не опроверг. На-
против, уезжая из Америки, я объяснял знакомым, что посто-