о соЦиалиЗМ ене позволяющие ей выделять тот или иной народ и молиться
о нём особенно?
Но было бы странно не замечать, что наша Церковь мо-
лится не только о всём человечестве. Она молится и о сво-
ей стране, и о её властях, и о её воинстве, выделяя их, стало
быть, из всех других стран, властей и воинств. Молится она
и о церковном начальстве, о монашеском чине, о прихожанах
того или иного храма. О плавающих, путешествующих и т.д.
На этом фоне исключение из её храмовых молитв молитвы
о русском народе, с которым она связана всем своим суще-
ствованием и именем которого называет себя, необъяснимо
иначе, как политической причиной.
Хотя, справедливости ради, надо сказать, что эта полити-
ческая причина возникла не десять лет назад, и не восемьдесят,
и не триста, а много раньше. Но в наше время она обнажилась
настолько, что не замечать её нельзя.
В истории Церкви национальный принцип не исчезал
никогда полностью, но и не выступал, подобно принципу го-
сударственному, на первый план. В силу того, что имперские
интересы далеко не всегда совпадали с интересами отдельных
народов, входивших в империю, национальные их интересы
подвёрстывались под имперские. Церковь же Православная
следовала в фарватере государственной политики и потому
тоже подчёркивала важность государственного начала и зату-
шёвывала начало национальное. И лишь в критических слу-
чаях взывала к национальному началу. В войнах с Гитлером,
Наполеоном, лже-Дмитриями и Мамаем.
В этом обстоятельстве мы как раз и находим объясне-
ние того, почему национальный вопрос (как и социальный)
игнорировался нашими богословами. Он не был раскрыт ни
в Византии, ни в Российской империи. А позднейшие богос-
ловы оказались в зависимости от могучей традиции и своего
церковного начальства. И не касались темы, ставшей по су-
ществу запретной.
Руководители Византии, дабы представить свою полити-
ку отвечающей интересам всех народов, входивших в её состав,