Далее мы говорим о функциях распределения – в современном бейесовском понимании это
не более чем мера , задаваемая на множестве наблюдателем , которого мы опять можем
идентифицировать с самой Природой. Если мы теперь обратимся к существующим
биологическим теориям, скажем, к теории эволюции Дарвина или к современной
синтетической теории эволюции, то создается впечатление, что там все обходится без
обсуждения роли наблюдателя. В то же время мы знаем, что в мире живого человек издревле
оказывается в роли активного наблюдателя, способного создавать новые тексты Природы.
Раньше он это делал, обращаясь к искусственному отбору. Теперь появилось более мощное и
грозное (из-за своей непредсказуемости) средство – генная инженерия. Здесь парадокс:
ничего подобного не могут сделать физики – они не способны создать новые физические
миры, хотя все мы уверены, что мир физического проще, чем мир живого, и теоретически
несравненно лучше осмыслен^135. И если физическая теория допускает существование
наблюдателя, часто абстрактного и действующего всегда в соответствии с некоторой
концепцией, то в биологии действует реальный наблюдатель, свободный от концепций. Он
готов выступать в роли демиурга – творца нового Мира.
6Какова роль числа в устройстве физического мира и мира живого? В этой работе мы
попытались кое-что сказать об этом – это только начало возможного исследования.
Что является аналогом гейзенберговской неопределенности в мире живого?
Соотношение неопределенности – это фундаментальное утверждение квантовой механики:
физическая система не может находиться в состояниях, в которых координаты ее центра и
импульс принимают вполне определенное значение. Произведение двух неопределенностей
по порядку величины должно быть не меньше фундаментальной постоянной Планка. Чем
определеннее значение одной из величин, тем менее определенно другое. В пределе, когда
значение одной из величин известно точно, значение другой достигает бесконечности и
теряет смысл. Что можно противопоставить в биологии этому четкому количественно
заданному определению неопределенности в физике? Мы знаем, что в биологии наиболее
четко задан исходный таксон – вид. Есть внутривидовая неопределенность. Она может быть
очень серьезной – для растений составлены даже каталоги уродливых форм. Но
количественной меры неопределенности биологическая наука задать не может, хотя для нее
эта проблема, наверное, не менее серьезна, чем для физики микромира. Для построения
теоретической биологии важно было бы понять, почему биологическая изменчивость не
может быть ограничена числовым соотношением. Самый простой ответ звучит так: в
биологии нет и не может быть фундаментальных констант. Иными словами,
изменчивость биологических систем такова, что она может быть описываема только через
распределение меры, без указания ограничений в варьировании функций распределения.
Биология более статистична, чем физика.
7Что есть узнавание и память? В мире живого эти два феномена с удивительной
отчетливостью и в то же время загадочностью проявляются в иммунологии [Micklem, 1977].
135 Может быть, этот парадокс имеет следующее разрешение: физик, желающий создать новый мир, должен
сделать немыслимое – изменить значение фундаментальных постоянных; перед биологом такая задача не стоит.
В плане чисто гипотетическом, правда, можно допустить, что перед биологами, желающими создать новый
мир, может быть поставлена и совсем необычная задача, выходящая за рамки генной инженерии. Выше мы уже
говорили (ссылаясь на Моровица), что весь мир живого, несмотря на все его многообразие, состоит из очень
небольшого набора исходных материалов. Может ли жизнь быть создана из других – имеющихся теперь под
руками биохимиков материалов? Какая она будет, если это станет возможным? Во всяком случае,
теоретическая биология должна будет созреть до понимания этой проблемы.